Пуговица, или Серебряные часы с ключиком. Альфред Вельм

Когда-то на опушке леса она сказала красивую речь. А в одну из ночей что-то наговорила двум жандармам, и они пришли и забрали Рыжего…

      – Вы что, дальше сами понесете, фрау Сагорайт?

      – Спасибо тебе, мальчик.

      Все они, сидя наверху, смотрели вслед фрау Сагорайт: как она пробиралась между повозками, как стала на краю шоссе и махала проезжавшим солдатам, а то и поднимала правую руку, приветствуя какого-нибудь фельдфебеля.

      Фрау Пувалевски проводила ее словами:

      – А какие тут речи толкала!

      Когда начало темнеть, фрау Сагорайт неожиданно появилась вновь, но теперь уже с кисленькой улыбочкой на лице. Генрих принял у нее чемодан и уложил его вместе с остальными вещами.

      – Другой бы там на дороге стать… – шептались сестры-близнецы.

      А «другая» тем временем гладила понурую голову мерина, приговаривая: «Бедный ты мой Королевич!»

      Неожиданно народ заволновался. Раздались крики: «Эй, пошел!» Защелкали кнуты. Но продвинулись они всего шагов на десять и снова встали. Генрих не вытерпел и побежал вперед. Он все спрашивал:

      – Не найдется ли у вас немного сена? Наша лошадь со вчерашнего дня сена не получала.

      – А ты дай ей овса, – следовал ответ.

      – У нас и овса нет. Нам бы небольшую охапочку…

      Позднее люди потянулись к лесу. Они приволокли оттуда толстые бревна, и вскоре над пашней заполыхали костры.

      – Ты гляди не зевай! – поучал Генрих Эдельгард. – Они воруют, как сороки.

      Отдав девочке вожжи, он приказал ей ни в коем случае не засыпать. Прежде чем уйти, он спросил:

      – Сколько тебе лет-то?

      – Десять, – ответила она.

      – Десять уже!

      – А если кто подойдет?

      – Кричи. Кричи: «Воры! Воры!» Кричи что есть сил!

      По другую сторону шоссе люди толпились у костров. К югу от лагеря над горизонтом полыхало зарево.

      Как бы прогуливаясь, Генрих шагал мимо крестьянских повозок. Поглядывал туда-сюда. Хозяева уже позаботились о своих упряжках: перед каждой лошадью лежала куча сена.

      «Подумаешь, великое дело! – уговаривал Генрих сам себя. – Наклонился – и дралка с сеном».

      – Эй, чего стоишь? Проваливай!

      – Вороные ваши хороши очень.

      – Да, да, ты только сам вот давай мотай отсюда!

      «Там, где вороные, – там неприметней всего, – решил Генрих. – Надо только подождать, пока совсем стемнеет».

      Действовал он быстро и решительно: схватив охапку сена, юркнул в кювет и, пригнувшись, добежал до своих.

      – Это я, Эдельгард.

      Мерин встретил его тихим ржанием.

      Соскочив с повозки, Эдельгард плясала вокруг Генриха и расхваливала его на все лады. Генрих не возражал.

      Мягкими губами мерин жадно хватал пахучее сено.

      Вдруг послышались грубые голоса. Подошли какие-то старики. Один из них сапогом отодвинул сено от морды мерина. Несколько человек набросились на Генриха и стали его бить.

      Старый Комарек услышал крик девочки. Большими