Игра в прятки. Лора Джонс

массой и не дающее вздохнуть.

      Мама беспокойно снует по дому, вечно выискивая себе новое занятие. Я наблюдаю за тем, как шпильки, которые она по рассеянности не смогла как следует закрепить в прическе, со звоном падают с ее чепца на пол. Я замечаю, что ее фартук, на котором до сих пор видны вчерашние пятна, надет наизнанку.

      Лара, наоборот, передвигается так, будто бредет по густой патоке, через каждые несколько шагов останавливаясь и опираясь на стену, преодолевая ступени лестницы с таким трудом, словно между ними пролегают пропасти. Мне хочется, чтобы сестра ненадолго прилегла, дала отдых своей больной голове, но она, как беспокойный дух, озабоченно нахмурившись, хлопочет вокруг меня.

      Однажды днем я вхожу в нашу спальню и обнаруживаю, что моя тряпичная кукла исчезла с прикроватного столика. Я откидываю покрывало, сбрасываю на пол подушки и перину, заползаю под кровать, но не могу ее найти.

      – София! – кричит мама. – Что, ради всего святого, ты делаешь?

      Вслед за ее вопросом раздаются шаги на лестнице, и в дверях появляется Лара. Глаза ее широко распахнуты.

      – Софи!

      Безотчетно догадавшись, чтó я ищу, сестра, порывшись в стопке одежды, вытаскивает оттуда мою куклу.

      – Почему она у тебя? Верни ее! – Я подаюсь вперед, чтобы отобрать у нее свою вещь, и замираю на месте. Кукла изменилась: разошедшиеся швы заштопаны, платье тщательно починено, паричок дополнен новой желтой шерстью.

      – Я хотела, чтобы она была такой, какой ее подарил тебе папа, – поясняет Лара. – И могла сохраниться у тебя навечно.

      Я щиплю кожу на тыльной стороне ладони, стараясь сосредоточиться на этом ощущении, чтобы не чувствовать жжения в глазах.

      – Прости, Фи, – лепечет Лара. – Я думала, ты будешь рада. – Она бережно усаживает куклу на подоконник, поднимает с пола перину и снова застилает ее покрывалом, будто ничего не произошло. Затем неловким, виноватым движением смахивает со щеки выбившийся локон и с таким грустным видом перешагивает порог, что я не в силах это вынести. Бросившись к сестре, я обвиваю ее руками.

      Потом открываю рот, чтобы сказать, как я ей благодарна, но в то же время не понимаю, что я вообще чувствую и отчего каждый час, каждый день мне так тяжело, отчего я так зла. Я отчаянно хочу объяснить Ларе, почему эта злость меня пугает. Но с моих губ не слетает ни звука.

      Я поражена тем, что Лара починила тряпичную куклу. Несмотря на боли и головокружение после падения с фургона, ей удалось подобрать для штопки маленького платьица именно тот оттенок льняной нити, который требовался. Но хотя благодаря стараниям сестры утраты стали незаметными, это больше не та кукла, которую подарил мне папа, не та ткань, к которой прикасались его руки. Она уже никогда не будет прежней.

      Обломки

      Софи

      На сей раз де Контуа прислал служащего. На следующий день после того, как мы похоронили папу, не ранее. Я вижу его из окна: мужчина в черном бредет по дорожке, прижав руки к груди, будто это он понес утрату.

      Я подхожу к двери в тот момент, когда этот