Игра в прятки. Лора Джонс

материалы и все прочее, что хранится в нижнем помещении, теперь являются его собственностью и подлежат изъятию в счет не внесенной платы за жилье…

      – Вещи в мастерской принадлежат моему отцу, он купил их на собственные средства! Ваш господин не имеет на них права, он просто пропьет все, что помогало отцу трудиться! Он не имеет никакого права! – Эти слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю подумать, меня бросает в дрожь, щеки мои пылают.

      Служащий барона поднимает бровь.

      – Мадам, могу лишь посоветовать вам привить своей дочери хорошие мане…

      Не дослушав, мама захлопывает дверь у него перед носом.

      – Что случилось? – раздается у нас за спинами голос Лары, которая медленно спускается по лестнице, потирая висок. Она лежала. Должно быть, ее разбудил шум. – Ох, мама, – вздыхает она, прочитав врученную служащим бумагу. – Что же нам делать?

      Через несколько дней приходит послание, адресованное маме. Я застаю ее с ним за столом в гостиной и сразу узнаю тетушкин почерк. Мое внимание привлекает торчащий из-под письма большой квадратный кусок похожей на ткань бумаги с какими‑то узорами.

      Я зову из кухни сестру, и мама угрюмо передает ей письмо.

      – Ну, что там написано? – нетерпеливо спрашиваю я, внезапно испугавшись, что это тетушкин ответ на предыдущее мамино письмо и что она предлагает Ларе работу на фабрике.

      Сестра быстро просматривает первую страницу.

      – Тетушка благодарит нас за то, что сообщили ей о па. Выражает свои соболезнования…

      Именно Лара предложила уведомить тетушку Бертэ о случившемся. Я мало что помню из происшедшего тем утром, в первые часы после моего возвращения с улицы, однако припоминаю, как сестра писала письмо, едва водя пером по бумаге и щурясь, чтобы разобрать буквы, поскольку свежая рана на голове все еще причиняла ей сильную боль.

      Лара переворачивает тетушкино письмо, и губы ее приоткрываются от удивления. Она читает вслух:

      – «Сестра, у меня хорошие вести. После получения вашего последнего ужасного сообщения мне пришла в голову одна мысль. Я переговорила с хозяином, мсье Вильгельмом Оберстом, и мне улыбнулась удача: я добилась места здесь, на обойной фабрике в Жуи, не только для Лары, но и для вас с Софией».

      Вильгельм Оберст. Это имя звучит по-немецки. Наверное, он австрияк. Как и наша легкомысленная королева.

      – Это ведь тот самый человек, в доме которого тетушка Бертэ ведет хозяйство, верно? – спрашиваю я.

      – Да, – отвечает мама, выжидающе глядя на сестру. – Продолжай, Лара.

      – «Хозяина очень заинтересовал твой опыт работы на мыловарне, сестра, и он весьма охотно предложил тебе место в красильне. Мсье Оберст – справедливый человек и добрый хозяин».

      Мама фыркает:

      – Как будто такие вообще существуют.

      – «Здесь, если ты согласишься, – читает Лара, – найдутся и два места для твоих девочек. Поскольку хозяин счел, что Лара прекрасно рисует, он готов устроить ее в печатню, где разрабатываются рисунки для обоев. Для Софии тоже есть работа в красильне: она будет помогать с красками, которые используются