Житейная история. Колымеевы. Андрей Антипин

зелено курчавилась на солнце трава. Брести стало легче, Палыч скатал дождевик в комок и определил в мешок с сетью, залепленной чешуёй.

      Над привольно раскинутым плёсом, роняя на воду тряпичную рухлядь, взметнулись в небо чёрные птицы. С палкой в руках обходя плёс, Колымеев нашёл его. Он лежал у воды, опрокинув лицо в зелёную жижу, словно вязкой землёй хотел заткнуть в смертном ужасе отпахнутый маленький рот; крупный песок набился в облепленные водорослями волосы, в чёрный рот, в фиолетовые раковины ушей, и вороньё уже выщипало синее мясо на спине…

      Чебун как ни в чём не бывало распутывал сеть, когда вдруг услышал:

      – Э-э-э-э!

      Вздрогнув, Чебун замер с неразмотанными метрами сети в руках.

      – Чё ты? Орёшь-то?! – Бросив сеть, он резво потрусил к Палычу, предполагая богатый улов. – Ну, чего ты тут? На гвоздь, что ли, наступил? А?!

      Палыч кивнул под ноги.

      – Глянь, Серьга! Вот…

      – Чё ты как дурак-то?! – закричал Чебун и замахал руками, как раньше Палыч. Отбежав в сторону, Чебун долго отплёвывался.

      – Не мог предупредить?! Или ты не знаешь, что нельзя на них смотреть?! Чур! Чур! Пойду скажу ему… А ты не уходи! Только не смотри на него, ну его к чёрту! Сядь вот сюда и сиди. Я скоро… Не уходи, сиди тут… Мы скоро придём… Да не смотри, говорю!

      Чебун пятился, пока не сообразил, что опасности нет, и только тогда развернулся и быстро ушёл вверх по реке…

      Солнце покатилось за гору, иссиня-жёлтые капли дождя замелькали в потухающем свету. Прибежали Чебун с бурятом, который тут же уронил шапку и кинулся оттаскивать сына от воды. Протащив мёртвого по земле, он рывком встал и уже твёрдо, понимающе посмотрел на утопленника.

      Чебун одёрнул его за рукав:

      – Он же мёртв!

      Место, где лежал мальчишка, темнело в зелени степи. Это выкипела на солнце человеческая соль, и кислота прожгла приютившую человека землю…

      На одной ноге вертанулся Чебун – на тракт, за попутной машиной, а бурят сел возле сына и уткнулся лицом в колени.

      Поспела бортовуха, и они на растянутом дождевике загрузили тело в кузов, покидали туда же мешки, сами умостились рядом, держась за дощатые бортики. Чебун напросился в кабину. И машина с траурной ношей медленно и важно поползла в посёлок, покачиваясь на кочках и зарываясь капотом в реку на студёных бродах.

5

      Спустя несколько дней Колымеевы обедали в кухне.

      – Вот тебя не было тот раз – сколь я дум переворошила, Колымеев! – обсасывая рыбье сваренное мясо, рассказывала старуха. – Ты как выписался из больницы – пятая неделя идёт, я и привыкла уже, что ты всегда рядом… А тут увидела твою кровать заправленной – будто чё-то опрокинулось у меня внутри. Честно слово! И чего бы, казалось, дуре переживать?! Подправили человека за наши гроши, лицо такое здоровое стало, румянец опять же… И знаешь что, Колымеев? Вздохнула так, а из сенцев какая-то подлюка – не я, а другая старуха – и отвечает мне: «Одыбать-то он одыбал, да для чего одыбал? Клубок-то, говорит, уж завертелся…» Во как! Спрашиваю: «Кто это там вякает?!» Молчит! Я схватила кипятильник, выскочила в сенцы – ни-ко-го-о! Или