Житейная история. Колымеевы. Андрей Антипин

Саня, – годы! В прошлом годе послала ему письмо, а до сего ни ответа, ни привета. С другой стороны, если б чё, дак Алька телеграмму бы отбила…

      – Мы все повидали на веку, Гутя, – мучительно думая о другом, вздохнула слабой грудью Саня и застыла с полураскрытым зевом, медленно, точно боясь упустить последнюю помочь, выпуская свистящий воздух. – Ты, чё ли, меньше пурхалась в жизни или я?

      – Так оно, я разве говорю…

      Саня, когда говорила, мелко хлопала веками в какой-то нервной болезни. Что могла быть у неё болезнь с нервами, вполне допускала Августина Павловна: Саня мыкалась не утаённо, а общей со всеми жизнью, которая, не скупясь, нахлестала её по глазам своими терновыми ветками.

      – Сижу на чемоданах! – тихонько засмеялась Саня, но смех этот был невесёлый: за помощью и советом пришла к Августине. – Туберкулёзь у меня, кажись, признали, Гутя!

      – Да ты что?! Кто это тебе сказал такое? Я дак, примерно, не замечала за тобой…

      – Я сама не знала, никогда не кашляла…

      – Дак не было, я же помню!

      – …а тут прошла в нашей больнице рентгент, снимок показал неладное с лёхкими… Направляют на капитальное обследование в Иркутьск. Доча звонила на днях, говорит: приезжай, мама, об деньгах не бесьпокойся…

      – Открытая? Форма-то?

      – Не-е…

      – Ну это, Саня, ишо ничё!

      – Закрытая, по всему. Дак и то, не установлено окончательно…

      – Там установят… Это ты, значит, сперва к дочери поедешь… А потом вместе до Иркутска?

      – С дочей поедем, а там нас Иринка встретит…

      – Дочь, ага. Мало ты ей, Саня, помогала?! И мясо, и молоко, когда держала хозяйство… Я-то помню…

      – Но на билет мне отправила, на дорогу. Вчера или когда, позавчера? Получила. Девки почтовские звонят мине: иди, баба Саня, тебе перевод от дочи…

      – Конечно, молодец Валюха. Ты ей Ирку ростить крепко помогла, а самой откуда было ждать помощи? И тот – боров! Валькин мужик-то?

      – Юрка…

      – Ага! Недавно увидела его возле магазина: пья-яный в дрезину, небритый, ой гря-язный! Какая от него могла быть помощь?!

      – Дак деньги первое время приносил…

      – Это когда в ДРСУ работал?

      – Тогда. Приносил деньги вовремя, месяца три, однако. А потом бегать, искать его…

      – Глотка поганая, а руки золотые! Колымеев, когда на руднике работал, тоже принёс аванс… Это ишо, кажись, году с ним не прожили… Как сейчас помню – семьдесят пять рублей подаёт. Я говорю: «Не может быть, Колымеев: либо семьдесят, либо восемьдесят – одно из двух!» Отдал остальные деньги…

      Посмеиваясь, старуха наполнила кипятком пустые кружки.

      – Ирка-то, поди, нонче кончает уж?

      – Кончила уж, двадцать шестого в главном корьпусе диплом выдали. Значок – я-то не видала, она пересказывала по телефону – дали такой синенький. Ей да ещё одной выпуснице…

      – А пошто не всем?

      – А тем только, кто круглым отличником вышел.

      – Ты смотри-ка! Молодец девчонка – чё скажешь? Лидкин средний