Портрет. Сюзан Обри

шум; все это смущало, ошеломляло ее. Сент-Эрмас казался ей уже таким далеким, будто на старой почтовой открытке, забытой в ящике шкафа.

      Столбы тянулись все дальше и дальше, их соединяли провода; тонкие, как веревки, они расчерчивали все небо будто по линейке. Она показала на них шоферу:

      – А что это?

      Тот, явно удивленный вопросом, был слишком добродушен, чтобы позволить ей это заметить.

      – По ним идет электричество, – вежливо объяснил он. – Эти столбы для того, чтобы передавать его в жилые кварталы, чтобы там было светлее по ночам и теплее зимой.

      Клеманс стало стыдно своей серости.

      – В моей деревне нет электричества. Освещение только лампами – масляными или керосиновыми, а дома обогреваются дровяной печкой.

      Он улыбнулся:

      – Там, где живу я, этого тоже нет. Столбы до бедняков не доводят.

      Он произнес это без горечи – просто спокойно сказал как есть.

      Автомобиль поехал по тихой улочке мимо прелестного парка, в котором мамаши катали коляски или наблюдали за играющими малышами. На перекрестке «бьюик» свернул направо, доехал до следующей улицы и остановился у большого дома.

      – Конечная! – воскликнул водитель.

      На сей раз Клеманс без колебаний ухватилась за руку мсье Ахилла, а тот помог ей выбраться из авто. Перед ее глазами высилось каменное здание, окруженное кленами, сиренью и яблонями, чьи ветви сгибались под тяжестью краснеющих плодов. Аллея вела к широкому портику с белыми дорическими колоннами, за которыми виднелась массивная дубовая дверь. Слева от здания над шиферной крышей возвышалась башенка с парой слуховых окошек. Молодой женщине показалось, будто за одним из них мелькнул чей-то силуэт, но, быть может, это был просто световой блик.

      – Мсье Валькур приказал построить этот дом в тысяча восемьсот девяносто четвертом в честь рождения своих дочерей. Доктор Шарль живет здесь с тех пор, как женился на мадам Жанне.

      Голос слуги горестно дрогнул.

      – Бедная мадам Жанна, в мае она покинула нас, упокой Господи ее душу.

      Клеманс тронула искренняя печаль в голосе мсье Ахилла.

      – Донесу ваш багаж, – продолжал он с притворной жизнерадостностью. – А вы уже можете позвонить в дверь, вам откроет мадам Августа. Предупреждаю вас – с ней нелегко, но кухарка она бесподобная и к тому же не обидит и мухи.

      Он схватил чемодан и поспешил по аллее, которая вела на задний двор. Клеманс не поняла, почему он не воспользовался парадным входом, но направилась к портику, решив, что это ее не касается. Подойдя к двери, на которой висел бронзовый молоточек в виде львиной головы, она замерла. К горлу подкатил бессознательный страх. Ее встревожило упоминание о недавней кончине супруги доктора Левассёра. Над ручкой двери она нащупала кнопку звонка и робко нажала ее. Раздался чистый звон. Ответа не было. Ею овладела нервозность. Что, если там никого… Вдруг заскрежетали затворы. Женщина неопределенного возраста, с виду замкнутая, в белом фартуке поверх форменного