МЗД. Айя Бергуньо

пошли своей чередой. Поддаваясь своему темпераменту, Мария небрежно стряхнула невесомую пыльцу откровения. Впечатления поблекли, потеряв краски. Привычка искать поводы быть несчастной и недостаток веры срезали попытку пробиться чему-то новому. Соседи и знакомые, перебивающие заботы Марии по хозяйству на пару слов или видящие ее на рынке, чаще стали замечать ее рассеянный взгляд, обращенный внутрь, паузы, когда она уходила в себя. Какие-то непрерывные мысли дрожали на ее лице. Мария в тоске и тревоге не заметила, как это стало ее обычным состоянием. И как много она стала нервничать: из-за разговоров о беременности, домашнего беспорядка, новостей о событиях, происходящих вокруг, даже мычание коров на их дворе и погода – все было не так! Вовсе не радость струилась через опущенные глаза, губы, плечи и всю ее маленькую фигуру.

      Спала Мария в последнее время плохо. Сон не шел к ней, испуганный нервным движением мыслей. И если она засыпала, то это были короткие, тревожные обрывки забытья. И вот однажды она увидела кошмар, где все перевернулось с ног на голову. Казалось ей, что она уезжает туда, где ее жизнь станет лучше. Чемодан плотно упакован, и она сидит на нем, ожидая отправления. Вокруг так много людей, и они все прибывают. Становится очень тесно, не хватает света и трудно дышать. И тут за рукав ее тянет вниз девочка – она знает, что это девочка. Мария смотрит вниз, и в ужасе ее сердце замирает. Вместо детского лица она видит ухмыляющуюся карлицу. "Не отпущу!" – вдруг резко выкрикивает та, выталкивая Марию из сна.

      И она едва успокаивает биение своего сердца, и будто по-настоящему горит ее запястье.

      И Мария абсолютно укрепилась в уверенности о своей безысходной ситуации и убедила себя в мрачных предчувствиях. Ведь мы верим в то, во что хотим верить. Она полностью ушла в свой мир и никого туда не пускала.

      – Отдохни немного, Мария, – сказал как-то подошедший к ней муж, когда она, закончив дойку, кидала коровам корм. – Всю работу не переделаешь. С этими словами он забрал у нее вилы. – Сбавь темп. Оставь на нас свои заботы. И мать твоя со мной согласна – ты слишком много работаешь.

      Мария покосилась на мужа:

      – Ой, Джузеппе, оставь, пожалуйста. Ты прекрасно знаешь, что не сможешь успеть везде, – она скривилась.

      – Но я прошу лишь, чтобы ты поберегла себя! Я ведь вижу, как тебе тяжело… как ты изменилась… имей здравый смысл! Ты как будто забываешь, что ждешь ребенка.

      – А и не было бы его вовсе! – начала она злиться. – И выходит, по-твоему, я ненормальная? Ты так спокоен. Но ты подумал о завтрашнем дне? Что ты будешь делать, если случится беда? Как мы будем жить? – Щеки ее горели, и теперь она уже прямо и гневно смотрела на мужа.

      – Наверное, переживем как-нибудь…

      – Я не хочу как-нибудь! – резко отступив, чтобы уйти, бросила Мария. По пути, как будто случайно опрокинув полное ведро с молоком, она оставила Джузеппе в немом оцепенении.

      В конце ноября начался затяжной дождь. Казалось, он решил затопить мир. Дороги размыло. Мелкие ручьи расширились, обрели