МЗД. Айя Бергуньо

глубже, пергаментная кожа – по нему можно изучать анатомию лица.

      Тот Парень напрягся, Мзд не поняла его тревоги и приняла на свой счет.

      – Мне пора.

      – Кофе допейте.

      – Нет, правда, спасибо, нужно ехать. Сегодня встреча, будем смотреть дом.

      – Покупаете?

      – Снимем в аренду. Нашли в интернете объявление. Выглядит как хороший вариант. Соседей немного и большая территория. Рядом лес. В часе от Бордомавилля.

      Тот Парень проводил Мзд до машины. Он сказал торопливо:

      – Виктор очень неординарный. Просто сейчас истощен, ему нужно некоторое уединение. Мне очень хочется дать ему отдых. И родители у него благополучные, поддерживают, относятся с пониманием… Я буквально болею им! – вдруг перешел он на откровенности. – Моя мечта оставить этот проект и купить с ним общий дом. В Дордони. Заведем экоферму. Спокойная и здоровая жизнь. Хочу настоящую семью, растить его ребенка.

      – У него есть дети?

      – Нет, мы думали про суррогатную мать.

      – Разве можно?

      – Из бедной страны проще найти ту, которая бы согласилась. Я бы обеспечил лучшие условия: питание, гимнастика, врачи… У тебя ведь нет детей?

      Мзд отступила за открытую дверь своей машины:

      – Уверена, все у тебя будет хорошо. Мне действительно пора. Извини.

      Через несколько лет Мзд наткнулась на страницу в соцсети Того Парня. Он действительно куда-то переехал, может, даже и в Дордонь. Но один. Ни Виктора, ни экофермы, никаких детей. Выздоравливающий креативил вещицы из кожи: кошелечки, чехлы для ножей и ручки для соломенных корзин. Была опубликована пара фотографий. И еще видео, где за длинным столом вечером распевали хором традиционную французскую песню. По количеству певцов – не такое уж уединение. Через интернет его жизнь выглядела хорошо.

Хитрый старик Б

      – Дизайнерский бетон. Дизайнерский бетон, – говорил Старик Б, ковыляя по гаражу, служившему когда-то ему мастерской, объясняя на ходу, чем он пытается зарабатывать себе на жизнь.

      Везде был навален мусор: провода, скукоженные и застывшие мешки с цементом, розетки, куски бетона с тем самым дизайном, который уже, увы, невозможно было оценить: серые вульгарные обломки. На раздвижных дверях, деливших гараж пополам, маркером было выведено на русском, информативно и лаконично: «СУКА». Мзд очень бы хотела узнать историю ее возникновения. Старик Б по-русски не понимал, и «сука» красовалась на дверях ничем и никем не тронутая.

      Снаружи к гаражу, наподобие хвоста, из блоков были слеплены три, (так сразу и не найти нужного слова этому строительному шедевру), кармана-хранилища. Они тоже были завалены хламом, но другого порядка. Здесь друг на друга были накиданы стулья, велосипеды, лампы, банки из-под краски, рулоны с пластиком для перетяжки стульев, прочее и подобное.

      Мзд с Ббм следовали за стариком. Он на своих кривых ножках почти скакал, и вообще был очень проворен.

      – А тут, – тыкал старик в вырытую за домом яму, в которой когда-то находился надувной бассейн, – купалась однажды