МЗД. Айя Бергуньо

это воспоминания одного лета или перепутанных многих лет? Она рассматривает следующий узор. Однажды они все вместе лежали на траве под большим деревом, которое росло на заднем дворе на углу, отделяя дом от постройки с животными. Виктория видела, как в вышине его ветви выметают белые облака из одного угла голубого неба в другое, подгоняя их лететь чуть быстрее. Она закрывала глаза и слышала скрип ветвей. В вышине кричала птица, затягивая и отпуская звук.

      Легкий щелчок – следующая картинка: она лежит в кровати в затемненной комнате и болеет. У нее солнечный удар. Ей кладут на голову и тело мокрые полотенца и поят свежим молоком. А потом они идут с отцом к пасечнику, у которого был старый, почти заброшенный дом. Темная кухня со всяким хламом и большое окно, через которое Виктория видела, как старик уходил в дикий огород, пропадая в высокой траве, и выплывал из нее, возвращаясь обратно. Он приносил куски сот, которые невероятно вкусно пахли и текли липким по пальцам.

      Щелчок – вместе с отцом они на кладбище красят надпись на камне. Дубы, посаженные вокруг, кажутся Виктории огромными. Она ходит в их тени по сухим прошлогодним листьям, перемешанным с мелкой каменной крошкой, и рассматривает другие плиты: темные и светлые, большие с непонятными надписями и простые с парой слов. Она видит цифры, которые знает, но что за ними, ей непонятно. И как-то вечером после этого Виктория еще не спит и считает:

      – Сейчас маме тридцать, потом будет сорок и пятьдесят, – она загибала пальцы. – А потом шестьдесят… – В голове у девочки время сжалось в маленький крохотный кусочек. И вдруг она заплакала от горя и жалости к себе, что уже потеряла маму. Та очень скоро, ведь очевидно из расчета, умрет, и Виктория, такая маленькая, будет жить одна. Крупные слезы долго катились, и когда они кончились, девочка уснула.

      Дом, в котором родилась Виктория, большой и выстроен из камня. И он трехглазый – это наружные окна вглядываются в прохожих. Чтобы отделить улицу от открытого двора, по которому гуляют куры, разбросаны разные инструменты и прочая мелочь, высажены свечки темно-зеленых кипарисов.

      Выстроен почти перпендикулярно дому длинный крытый хлев для животных. Слева от него хранится сено, горой свален картофель. Когда душит жара, коровник распахнут настежь с обоих концов и открыт прохладе сквозняка. Мария забегает и выбегает из него: ежедневная рутина.

      На заднем дворе разбит огород, за которым начинаются поля, качающиеся на холмах. Здесь сеют пшено, овес и табак. Справа вдали – линии виноградников, выбранные под расческу. Слева – клок оливковой рощи. Южный солнечный пейзаж из смеси светлого камня и глиняной ржавчины крыш, темной зелени хвойных деревьев и пестроты полей.

      Каждый день, выходя на задний двор, Виктория завороженно смотрит на открывающийся вид, пейзаж ее не утомляет, но захватывает вновь красками и цветами. Все предстает ей правильным и гармоничным.

      Все в этом мире было так… кроме нее.

      Виктория ела не так: все расходились из-за стола, а она