Метаморфозы смерти. Луксина Тесебрин

на бесстрастном лице юноши не отразилось и намёка на коварный замысел, словно он намеренно провоцировал великую мстительницу. И Немезида опять ощутила растерянность от вызывающего поведения неофита. Почему-то покровитель воров, даже планируя тёмное деяние, продолжал крутиться около карающего божества, призванного ловить за руку всех мошенников, точно совсем не боялся её праведного гнева. И совершенно зря. Пусть благодаря ангельскому виду небожительница с мечтательно распахнутыми зелёными глазами и воздушным пучком медово-солнечных волос производила впечатление лилейного неземного создания, не стоило заблуждаться на её счёт.

      Немезида была рождена воплощать справедливое возмездие и в силу сурового характера не умела прощать ошибки. Поэтому ловкий плут и хитрец напрасно рассчитывал на собственное обаяние. Карающее божество взяло на себя обязательство безжалостно наказывать за проступки всех смертных и богов, а значит, очаровательный мошенник являлся неудачной для неё парой. Однако лукавый разбойник явно на что-то надеялся, обхаживая своего палача. Да и неофитка не понимала, её тянет к юноше ввиду его природного магнетизма или влечёт предчувствие неотвратимого преступления, за которое ей следует обрушить на виновного всю силу возмездия.

      И всё-таки новообращённая хотела бы обладать менее жестокой сферой влияния в роли богини и отвечать за растительность, погоду или красоту, променяв плётку и острый нож на более безобидные и приятные взору атрибуты. Как и до сих пор Немезиде представлялись совершенно чуждыми чувства ярости и негодования. Но небожителям не доводилось выбирать своё предназначение, и героине полагалось побыстрее свыкнуться с судьбой и готовиться сокрушать даже тех, кто ей глубоко небезразличен.

      А в следующий момент беседу новообращённых с музыкантом внезапно прервал один из сатиров, в одурманенном состоянии подскочивший к девушкам.

      – Дионис в песне представил вас всех цветами, – проблеял рогатый даймон. Впрочем, к богине возмездия он не рискнул обратиться напрямую, видимо, догадавшись о её мстительной природе или же поймав недовольный взгляд Гермеса, и потянулся к венку покровительницы красоты: – И вот я сейчас гадаю, не королева роз ли объявилась предо мной?

      – Держись от меня на длинной дистанции, сатир, – пригрозила низшему божеству Афродита, скрестив руки на груди.

      – Смотри, как остра на язычок, – захохотал сатир, и к нему присоединились ещё двое подскочивших собратьев. – Не хочешь ли со мной прогуляться вдоль золотой изгороди вокруг храма, красавица, полюбоваться серебристым светом лунной ночи?

      – И не мечтай, – гневно отчеканила неофитка.

      – Ладно-ладно, спокойно, я не хотел ничего дурного, – неожиданно запричитал сатир, испуганно попятившись назад, – и уже ухожу…

      – То-то же, – продолжила дерзить новообращённая, и, не подозревая, что даймонов