Метаморфозы смерти. Луксина Тесебрин

и пластами осыпалась к ногам небожительницы, подобно тому как цветы огненной лантаны теряли в сумерках лепестки. И теперь вместо фантастически привлекательной кандидатки с бодро вздымающейся при дыхании грудью и искрящимся взглядом, воплощающей саму жизнь, перед собравшимися предстала бездушная пародия смерти с впалыми глазницами, чьё сердце перестало биться.

      Однако мало кто заметил произошедшие изменения с богиней раздора и хаоса. Сатиры продолжили возле неё виться, сродни сорнякам, наперебой заявляя, что ни одна роза в саду храмового комплекса, в том числе из чистого золота, не в состоянии сравниться красотой с небожительницей. Между тем на фоне алых и янтарных лепестков трупный череп Эриды смотрелся зловещей иллюзией. Да и костлявые фаланги пальцев новообращённой пугающе цеплялись за плечи рогатых даймонов, словно она хотела вытрясти из них души.

      Вместе с тем неофитка приложила массу усилий, стремясь выполнить просьбу Афродиты и покорить неугомонного покровителя войны. Жестокий Арес идеально подходил на роль возлюбленного Эриды – дочери богов, воплощающих могущество мрака и ночи, а также внучки самого хаоса. В их гармоничном союзе девушка намеревалась провоцировать скандалы и ссоры между эллинами, приводящими к кровопролитным войнам, где её партнёр мог бы вдоволь упиваться выплёскивающимися в битвах негативными эмоциями.

      – Арес, дай мне хлебнуть из твоей чаши воды, – в очередной раз томным голосом вопросила Эрида, и крутящиеся рядом сатиры заворожённо уставились на её чувственные губы, расплывшиеся в обольстительной улыбке. – Здесь так жарко…

      – А ты попроси на тебя подуть своих рогатых поклонников, – ехидно бросил проходящий мимо бог войны, но глиняную чашу протянул.

      Едва же оголённые кости её пальцев соприкоснулись с рукой юноши, Арес с трудом сдержался, чтобы не сморщиться от отвращения. А затем безобразный череп Эриды припал к чаше, и вода из её разлагающегося горла, покрытого гнилыми дырами, потекла наружу, выплёскиваясь на чёрный пеплос. Во время всего ужасающего представления неофитка не сводила взора с небожителя, и хотя на его дерзком лице не дрогнул ни единый мускул, она готова была поклясться, точно новообращённый рассмотрел её уродливую личину. «Неужели магия цестуса Афродиты на него не действует»? – засомневалась богиня хаоса, следом заметив испуг и на лице музыканта, обернувшегося в её сторону. – «И на Орфея тоже? Да пояс с изъяном!»

      – Забери назад, – попыталась вернуть Аресу чашу Эрида, но тот проигнорировал её просьбу.

      Проскользнув мимо покровительницы раздора и хаоса, бог войны занял место у статуи, откуда открывался замечательный вид не только на выступающих в музыкальном поединке Пана, Диониса и Аполлона, но и на прекрасную Афродиту, всё ещё разговаривавшую с Немезидой, Гермесом и Орфеем. Эрида же отлично разглядела, на кого Арес её променял. И всё-таки терпение неофитки