Стрелец. Дмитрий Ежов

то воеводы опасаются, что дети боярские заблудятся в темноте, – закончил сотник.

      Я огорчился от этой новости, но решил во что бы то ни стало посмотреть на вылазку. С этой целью я попросил Михаила Семеновича, вставшего в сторожу у ворот, пустить в надвратную башню. Десятник согласился, и уже через минуту я был в достаточно теплом помещении с двумя бойницами, где и собирался дождаться рассвета, но, присев на мешки, стоящие в углу, очень быстро уснул.

      – Василий Дмитриевич, просыпайтесь, – сказал Данилка и слегка потряс меня за плечо.

      Я на удивление легко проснулся и было подумал, что время уже за полдень, но, посмотрев на бойницы, увидел за ними ночное небо.

      – Я поесть вам принес. Каша вроде еще не остыла, – продолжил Данилка.

      – Спасибо, а вылазка уже была? – спросил я.

      – Нет, но три конных сотни внизу уже готовы выходить, – махнув головой в сторону восточной стены башни, ответил Данилка.

      Я удовлетворенно кивнул головой и принялся уплетать пшенную кашу, заедая ее куском хлеба. Не доев где-то пол миски, я предложил откушать Данилке, но он сказал, что уже завтракал. После чего я с чистой совестью закончил свою трапезу. Вскоре после этого внизу послышался звук открывающихся ворот, и тут же поспешил к ближайшей бойнице.

      Вглядываясь в ночную темень, я увидел отблески костров на шлемах выезжающих из ворот детей боярских, старающихся шуметь как можно меньше, но это им удавалось плохо – в конце концов железа на них было навешено по два пуда на каждого. Однако это никого не останавливало, и конные сотни, спустившись с захаба, растворились во тьме, которая вскоре дрогнула под натиском начинающегося рассвета. Я поразился, с какой точностью все было рассчитано – конные сотни вышли и изготовились к атаке ровно в момент начала нового дня. Дальше настали томительные минуты, прошедшие в полной тишине, как будто все замерло и время остановилось, и лишь постепенно заполнявший округу свет говорил о том, что это результат моего воображения. Вдруг над всей округой разнесся звук зурн, и черная туча, стоявшая неподвижно на покрытом белым инеем поле, дрогнула и сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее понеслась в сторону строящихся тур – так началась атака наших конных сотен.

      Ливонцы не были готовы к этому, и по всей видимости они даже не выставили дозоры и сейчас в полной мере расплачивались за это. Конные сотни пронеслись как смерч над турами, уничтожив всех, кто занимался строительными работами. Затем дети боярские разъехались по полю, добивая спасающихся бегством ливонцев, а потом под звуки зурн снова стали собираться в единую силу.

      Тем временем в ливонском лагере увидели, что над ними нависла беда, и оттуда стали доноситься звуки горнов и барабанов. Было плохо видно, что происходит в стане врага, ведь он все-таки находился достаточно далеко, но сумятица там была, наверное, знатная. И в эту расстроенную и суетящуюся человеческую массу с громким кличем «Ура!!!» врезался стальной клинок наших трех сотен и вскоре над ливонским лагерем заклубились черные