Стрелец. Дмитрий Ежов

вершине одной из двух башен-близнецов, где и решил собрать нас сегодня первый воевода Юрьева. Войдя в портал²² собора, я заметил, что он больше и просторней, чем у Троицкого во Пскове, но был как будто лишен души – это были просто красиво сделанные холодные стены. Еще год назад эти стены были прибежищем Дерптского епископа, но, как я слышал, душа у него была под стать кирпичам собора, которые он отдал без сожаления, лишь бы продолжать вкусно есть да сладко спать – променял Бога на покой. Вот и сейчас мои шаги гулко отзывались в портале, подтверждая мои мысли. Единственный звук, который был слышен здесь кроме моих шагов, был приглушенный разговор, доносящийся из-за двери, прикрывающий проход в неф.

      Неф, как и большая часть собора, была отдана под лечебницу, в которой трудились три монаха-лекаря из Печерского монастыря²³ – именно их голоса я и слышал ранее. Сейчас неф был практически пуст за исключением лежащего в дальнем конце рядом с жаровней вчерашнего гонца, над которым хлопотал молодой знахарь из Великого Новгорода. По слухам, он был из старого знахарского рода и в Юрьев поехал для того, чтобы набраться опыта, вот и сейчас он, видимо, упросил монахов отдать единственного больного ему. Однако из разговора монахов было ясно, что они за ним приглядывают.

      – Василий! – окликнул меня Щербина. – Ты чего там смотришь? Идем, воевода ждет.

      Я отвернулся от ворот и пошел ко входу в правую башню вслед за сотником, чтобы подняться по темной лестнице на самый верх, где ожидал нас Алексей Иванович.

      Вдали, где-то в версте за стенами крепости уже были видны костры ливонского лагеря, а мы ежились от сильного холодного ветра, господствующего на вершине башни, продуваемой насквозь, хотя здесь и были расставлены пять жаровен, огонь в которых, то разгораясь, то затухая, освещал суровое лицо князя Катырева-Ростовского, а он смотрел на нас, как будто пытался прочесть мысли в наших головах. Смотрел он так долго, переводя взгляд с одного на другого, пока наконец не решился дать волю словам:

      – Кто-то из вас уже, наверное, знает, а кто-то нет – сегодня ночью я получил известие о том, что рать боярина Захария Ивановича Плещеева разбита, а это значит, помощи в ближайшее время нам ждать неоткуда, ибо отряд боярина Сабурова в Изборске слишком слаб.

      Стрелецкие командиры и младшие воеводы встретили эту новость молчанием, но среди сотников конных сотен прошел беспокойный шепоток. Подождав, когда сотники поутихнут, Алексей Иванович продолжил:

      – Сразу скажу: город я сдавать не собираюсь. Никогда ни я, ни мои предки немцам не кланялись, и ныне этому не бывать, честь рода мне этого не позволит. Может быть, стены здесь и не самые крепкие, но обновленные захабы просто так не взять. Кроме того, отсиживаться за камнями стен я также не намерен, а собираюсь проверить, из чего эти немцы ныне сделаны. Ведь рано или поздно к нам прибудет помощь, и если мы все сделаем правильно, даже не смогут начать приступ до прихода московских ратей. Но если кто-то считает, что наше дело пропащее, может сейчас же уйти из города, поджав хвост.

      Последняя