Стрелец. Дмитрий Ежов

его дыхание и поправил повязку, а затем вернулся ко мне.

      – С ним все будет в порядке, – обратился он ко мне. – Он сильно утомлен, да и рана на голове будет еще долго напоминать о себе, но в общем его душа еще не готовится отправиться к Богу.

      Я посмотрел на мирно спящего сейчас храбреца, потерявшего всех своих людей, но сумевшего выполнить приказ и предупредить нас о грозящей нам опасности.

      – Послушайте, сударь. Когда сегодня ночью я промывал ему рану, он что-то говорил о вас, – сказал знахарь.

      В ответ я вопросительно посмотрел в черные глаза лекаря.

      – Он начал впадать в беспамятство и стал путано что-то говорить, но я сумел разобрать его слова о вас и о Дубковской сотне, которая была послана два дня назад в разъезд, – ответил на мой взгляд лекарь.

      От этих слов у меня камень упал с души, и я с благодарностью посмотрел на гонца. Теперь я знал, что моего брата не было в лагере вчера утром, а значит, с ним сейчас, скорее всего, все в порядке. От такой вести с меня разом ушла вся усталость, скопившаяся за ночь, и мне захотелось отблагодарить гонца за столь радостное сообщение.

      – Передайте ему, когда он очнется, от меня вот это, – сказал я и снял с себя, сшитый Настасьей собственными руками кушак.

      Лекарь принял от меня кушак и положил его в изголовье кровати раненого гонца. А я, глупо улыбаясь, распрощался со знахарем и пошел прочь из собора.

      На улице мне показалось, что морозный воздух изменился, наполнив мою грудь радостью, или, возможно, это душа сейчас хочет воспарить вместе с телом. В этот момент я вспомнил, что обещал поставить своим воинам бочонок пива и пошел за этим делом в местный кабак, что был близ Иоановской церкви, или, как ее называют местные – кирки святого Яна.

      Кабак был устроен в доме местного священника, уехавшего после сдачи Юрьева нашим войскам. Дом был небольшой, но с хорошим подвалом, что для кабатчика оказалось более важным. Но самое главное – кабатчику удалось наладить с помощью местных евреев доставку всего необходимого от берега Чудского озера, куда привозит товар из Пскова его сват, благо северный берег Омовжи остался под нашим контролем, а тонкий лед мешал вражеским разъездам перейти ее.

      И все было бы хорошо, но подобные сложности с привозом товара привели к его непомерному удорожанию, так что кабатчик запросил с меня за бочонок пива целых пятьдесят копеек, хотя красная цена этому разбавленному и чахлому напитку была десятка. Я постарался применить все свое ораторское искусство, но сумел сбавить цену лишь на двадцать копеек и тогда решил отказаться от покупки пива и купить взамен квас, но и тут кабатчик постарался выжать из меня все, что можно. Однако в результате получасового торга я сговорился с ним о цене в двенадцать копеек за бочонок кваса с условием, что кабатчик сам довезет его до нынешнего места обитания моей полусотни.

      Несмотря на мое фиаско в попытке купить для полусотни пива мои люди были рады и квасу, так что очень быстро опустошили содержимое бочонка и довольные разошлись спать по своим местам.

      К