Тьма во мне. Александр Манахов

видимо. Впрочем, от этой книжки, и у меня голова кругом.

      Я отдал ему книгу. Он по-свойски одной своей громадной ручищей сгреб в охапку оба моих хрупких плеча, и повел меня дальше по проходу.

      – Где Хагамар? – Спросил я, чувствуя, что внезапная слабость проходит, и силы возвращаются ко мне.

      – Они с Ториэном заняты чем-то очень, о-о-о-о-очень важным. – Он непомерно растянул букву «о», как бы смакуя это слово «очень» и наслаждаясь произведенным эффектом. – Не советую тебе их отвлекать. Когда я их оставил, папа водил маятником над каким-то старым свитком, и над ним сгущалась сиреневая туча. Как будто здесь туч мало! Мне было бы наплевать на всю их магическую ерунду, но я вынужден постоянно жить рядом с ней. И, если честно, я побаиваюсь их обоих, и ты лучше держись от этого подальше. Знаешь, постоянное хождение по тонкой грани двух миров кого угодно сведет с ума.

      Редерик многозначительно покрутил пальцем у виска.

      – Неужели, Хагамар так часто ездит сюда? – Спросил я.

      – Я говорю не о Серебряной завесе. – Ответил Редерик, став внезапно очень серьезным, что было не свойственно его натуре, и потому насторожило меня. – Просто иметь такой дар, как у папы или Ториэна, это значит двигаться по лезвию ножа, постоянно видеть смерть и то, что за ней. Когда-то я завидовал братишке, но это прошло. Теперь я даже рад, что мне не достался отцовский талант. Ведь так легко оступиться и упасть туда, за черту смерти. Нет, они оба знают свое дело, но если бы ты провел с ними столько же времени, сколько провел я, то увидел бы, что темная магия оставляет свои следы. Ладно, не хочу говорить об этом. Ну, надо же!

      Внимание его вновь так резко изменило свое направление, что я даже не успел заметить, как это произошло. Все равно, что следить за полетом стрекозы, все равно, что пытаться поймать ее за тонкое прозрачное крыло. Вот она села на ветку, ты потянулся к ней рукой, а в следующий миг она уже в небе, где тебе ее никогда не достать. Мне всегда требовалось больше времени, чтобы забыть о чем-то грустном и развеселиться. Но Редерик, снова был весел и взволнован, словно это ему ничего не стоило. Мы вышли на следующий виток спирали и здесь увидели уже не просто обыкновенный письменный стол, а настоящее произведение искусства.

      Если это и в самом деле мебель, то чудовищным преступлением, непростительным грехом было бы использовать ее по назначению. Нет, этим предметом необходимо любоваться, его необходимо хранить, как сокровище. Не потому ли, это единственный стол во всей библиотеке, возле которого нет ни одного стула. И действительно, зачем? Кто рискнет сесть за него, чтобы начать рукопись, или хуже, трапезу? Кто рискнет поставить стул и заслонить хоть малую часть этого торжества художественной мысли?

      Откуда бы начать описание? Наверно, лучше всего снизу. Итак, золотая фигурка черепахи была облачена в настоящий, и это стоит подчеркнуть, настоящий панцирь. И где только мастер нашел такой огромный образец? В каких глубинах далеких морей пришлось ему рыскать, чтобы поймать столь невероятное