Тьма во мне. Александр Манахов

улыбнулся.

      – Ты не виноват. Я знал, что брать сюда вас всех было ошибкой. Ничего, Ториэн достаточно увидел для первого раза, его посвящение завершено.

      – Поздравляю. – Редерик ткнул в бок своего брата.

      – Что нам делать с едой? – Спросил Ториэн.

      – Я разобрал сумку. – Сообщил Хьюго.

      – Хорошо. – Сказал малефик. – Хранитель сам ее уберет, куда нужно.

      – Сколько же лет он здесь? – Спросил Ториэн.

      – Вечность. – Ответил Хагамар.

      – Оно и видно. – Сказал Редерик. – Будто вековая мумия вдруг ожила. Неприятное зрелище.

      – У тебя нет права его судить. – Сурово осадил сына Хагамар. – Библиотека сама выбирает Хранителя. Она дарует ему долгую жизнь, но жизнь эта полна лишений и одиночества. Та жертва, которую он принес во имя людей, неоценима. Он единственный из всех, кто может противостоять…

      Малефик в задумчивости замолчал.

      – Противостоять чему? – Спросил я и в страхе замер, вспомнив бестелесный голос, призывающий к убийству.

      – Не важно. – Небрежно, даже как-то раздраженно, отозвался Хагамар. – Силам, которые хотят вырваться отсюда. Жизнь хранителя священна среди нас, малефиков. Он открывает двери библиотеки всем, кто желает получить знания, и не важно, как эти знания будут использоваться за пределами завесы. Он никогда не вмешивается в дела по ту сторону. Но здесь, в библиотеке, даже злейшие враги обязаны заключить перемирие. Убить хранителя – это значит, объявить войну всему нашему ордену. Я вижу вам страшно, но не бойтесь, мы уже покидаем это место. На сегодня с вас достаточно приключений. Ториэн, возьми пустую сумку, и одевайтесь. Все. Быстро.

      – Уже готовы. – Объявил Редерик, накидывая плащ.

      – Прежде чем мы уйдем, положи на место то, что взял. – Приказал Хагамар строго, но без упрека. – Книги нельзя выносить из библиотеки, даже самые безобидные.

      – Но я не… – Начал, было, оправдываться Рик, но Хагамар прервал его одним лишь взглядом.

      – Рик, живо!

      Разочарование и сожаление отразились на лице юноши. Он достал из-за пазухи полюбившуюся книжку и положил ее на ближайший стол. Хьюго захохотал, даже Ториэн усмехнулся. Мне же смеяться не хотелось. Этот день оставил в моем разуме глубокую рану, которая еще кровоточила. Я улыбнулся только для того, чтобы ко мне не приставали с лишними вопросами о моем самочувствии, но улыбка эта была лишь видимостью.

      Когда мы выходили, я напоследок еще раз оглядел все это царство мудрости и покоя. На первый взгляд, там ничего не измелилось, словно мы и не заходили туда вовсе. А вот я изменился. В чем именно, что во мне надломилось, я пока и сам не понимал, но знал, что библиотека перевернула мой разум. Не то открыла во мне какое-то новое качество, не то наоборот, закрыла что-то, что уже было открыто в моей душе. Двери сомкнулись, и зал исчез, как безумный сон, а глаза коридора теперь смотрели на меня иначе. Не так, как смотрят на чужака. Они пристально вглядывались, словно тоже пытались оценить перемены, произошедшие во мне. Словно библиотека сама пыталась понять, какое влияние на меня