Живая вода. Юлия Лавряшина

больше, больше! – сунулся Арни.

      Кате все не давало покоя ощущение, что ей некуда деться от его глаз. Она поворачивалась то к одному, то к другому, но везде натыкалась на взгляд Арни. Если б у собак были серые глаза, то Катя сказала бы, что сейчас он смотрел на нее как дворняга, повстречавшая человека, готового пустить ее в дом. До полной уверенности пока далеко и даже речи не может быть о том, чтобы требовать еще и кость, но надежда уже поселилась. Такая маленькая, что застряла где-то в аорте и оттого сердце то и дело сбивается с ритма, как начинающий музыкант. Катя чувствовала это своим собственным сердцем, словно оно было у них одно на двоих.

      «Надо было подарить ему не кактус, а метроном, – подумала Катя, пытаясь взбодрить себя насмешкой. – Чтобы всегда был ровен и спокоен».

      С подзабытым наслаждением вонзив вилку в прожаренный бифштекс (для себя готовить мясо было лень), Катя подмигнула Арсению, который устроился напротив и, кажется, собирался весь вечер смотреть ей прямо в рот:

      – Ты вроде жутко хотел выпить.

      – Да! – Он вскочил и метнулся к другому концу стола. – Дайте вина! Я хочу кое-что сказать… Но сказать это можно только с бокалом вина…

      Налив Кате половину бокала, он плеснул себе чуть-чуть. Она с тревогой подумала: «Как бы он не упоил меня… От него ведь всего можно ожидать».

      – Арни, мы ведь договаривались…

      Но Арсений перебил ее и заговорил громко и быстро, как трибун, который подозревает, что его могут стащить в толпу прежде, чем он произнесет свой манифест.

      – Мы договаривались, – подхватил он ее слова, – что однажды отправимся в путешествие. Наверное, нам будет уже лет по шестьдесят, но ведь никогда не поздно встретиться с миром, правда? – Арсений глотнул воздуха и заговорил тише: – Я хочу увидеть его с тобой. Только тогда это путешествие будет чего-то стоить. Катя, ты слышишь?

      Он спросил об этом, потому что все это время Катя сосредоточенно разглядывала вино, которое с каждой секундой казалось ей все более багровым.

      – Слышу, – отозвалась она, так и не подняв глаз.

      – Мне не нужен этот мир без тебя.

      Теперь она посмотрела на него, испугавшись холодка, который пробежал по коже. Не от самих слов, а оттого, что послышалось в его голосе. Усталость. Арни никогда не уставал. Он был из тех исключительных людей, которым доставляет радость уже то, что они живут.

      – Ты была моим миром. Я уже не помню, что было до тебя.

      Катя подумала, как это прозвучало оскорбительно для его семьи. Она спрашивала себя: почему они не смеются? Ведь чужая любовь всегда смешна, особенно если ее преподносят с таким надрывом.

      «Зря он так… – Катя больше не могла смотреть в его лицо. – Он мог бы сказать это мне наедине. Но Арни всегда было необходимо представление…»

      Она заставила себя улыбнуться:

      – Мир не рухнул оттого, что мы разошлись. Значит, каждый из нас еще может его увидеть… И с днем рождения!

      – Спасибо, – разочарованно отозвался Арсений и посмотрел на свой бокал так, будто не