Живая вода. Юлия Лавряшина

сразу стало смешно:

      – Ты никак собрался выплачивать мне алименты? Нет уж, Арни. Денег я от тебя не взяла бы, даже если б мне действительно не хватало. Но ты не беспокойся. Я вполне достаточно получаю. – И, вспомнив про своего директора, двусмысленно добавила: – Мне повезло с работой…

      – Ты уже в состоянии вот так спокойненько обсуждать со мной работу и зарплату? – с горечью спросил он.

      – А что прикажешь обсуждать? Как в семье бывшего американского президента? Пятна спермы у нее на платье?

      Защищаясь маленьким кактусом, он все больше сутулился.

      – Я был плохим мужем?

      – Самым лучшим! Ты никогда не ленился творить маленькие чудеса. Многим кажется, что это необязательно.

      – Я и сейчас не прочь что-нибудь сотворить!

      – Но я никогда этого не захочу.

      – Никогда?

      Арсений произнес это так растерянно, будто услышал впервые.

      – Значит…

      Не договорив, он быстро пошел прочь, выскакивая из темноты под фиолетовыми фонарями и снова исчезая.

      «А фотографии?» – спохватилась Катя и крикнула:

      – Арни, подожди! Не так быстро… Ты же разобьешь кактус.

      Глава 3

      Обернувшись на крыльце кафе, точно выложенном из чуть растопленных кусочков рафинада, он протянул руку, и его ладонь показалась Кате обжигающей.

      – Ого! Да ты вся трясешься. Слушай, тебе нечего бояться!

      – Я буду выглядеть идиоткой… Они ведь подумают, что я…

      – Да нет, – он посмотрел мимо нее, – если они обрадуются тебе, то вовсе не потому, будто что-то такое решат.

      – Арни, не подходи так близко!

      – Не могу! Котька, это же для меня мука мученическая…

      – Ты что, издеваешься надо мной? – Она задыхалась от гнева, который сгущался от темноты вестибюля. – Стоит тебе только заговорить об этом… И я сразу вижу ее! Эти ее ноги… Тебя с ней. Как этого можно не понимать?!

      – Но Катя! – Он чуть не схватил ее за плечи, но удержался, чтоб она не почувствовала себя подавленной еще больше. – Разве никак с этим не справиться? У других ведь получа…

      Арсений осекся, не договорив. Память словно выстрелила в него, так стремительно пронеслось сказанное Наташей: «Если б Катя тебя не любила, ей было бы проще забыть».

      – Котька, я люблю тебя, – следом окунувшись в беспомощность, прошептал Арни, теряясь от безвыходности того лабиринта, куда сам загнал себя. – Так люблю…

      Она отрывисто рассмеялась и обеими руками отвела от лица почерневшие в темноте волосы:

      – Но не каждую минуту…

      – Ну что ты смеешься? – Ему хотелось проорать это, но удалось только прошептать.

      – Я не смеюсь. Это истерика! Теперь ты смеешься?

      – Я? Разве я смеюсь?

      Они цеплялись друг за друга, ведь смех сгибал их вдвое, заставляя стонать и всхлипывать. Он был совсем не тем, что в дни их юности, когда они хохотали по всякому поводу, приводя себя в то полубезумное, но прекрасное состояние, когда стоило