Живая вода. Юлия Лавряшина

сумку: «Да не нужна она мне, не нужна!»

      Принято считать, будто в истинном горе человек не замечает ничего вокруг. Кате же казалось, что никогда еще мир не обрастал таким количеством деталей. Она схватывала взглядом любую шевельнувшуюся ветку, уже готовую выпустить зелень, но еще сдерживающую себя, каждый нервный поворот воробьиной головы, мягкое слияние облаков, которое на самом деле было обманом зрения, ведь скопления пара находились в разных плоскостях. И первая трава, обозначавшая те места, где пролегали теплотрассы, так и лезла ей в глаза, надеясь успокоить своим цветом. Прежде Катя старалась не вслушиваться в разговоры, а когда случилась беда, стала, не придавая им значения, хвататься душой за все посторонние слова, движения тел, предметов – и маленькими ярлычками навешивала им свою тоску. Иначе она просто задохнулась бы под ее тяжестью…

      То же самое происходило и теперь: мир вокруг переполнился запахами – в ее магазинчике они теснились, перекрывая друг друга, смешиваясь, как в квадратном флаконе духов, которыми пользовалась неведомая великанша, любившая цветочные ароматы. Улица обдала своими: искусственными вперемешку с теплыми, сдобными, которые так любил Арни…

      Он остановился:

      – Хочешь снек с грибами?

      Катя согласилась, хотя они вроде как шли ужинать. Снек оказался слишком горячим. Приходилось откусывать его, скалясь, чтоб не обжечь губы, и поджав язык. Вкус грибов показался Кате странным, больше напоминающим тушеную капусту, но Арсению она не стала этого говорить. Он обожал перекусывать на улицах, а она любила в нем и эту, и все другие слабости, ведь во всех несовершенствах Арни было нечто трогательное, как в ребенке, который никак не научится правильно выговаривать слова.

      По сути, Арни и нельзя было назвать взрослым, ведь то, чем он занимался в жизни, обряжаясь в Зайца, было игрой и для него самого.

      – Ты меня не слышишь?

      – Что?

      Катя с трудом сосредоточила на нем взгляд.

      – В этой пиццерии запрещены спиртные напитки!

      – А ты хотел выпить?

      – Сегодня ведь мне все можно! Может, пойдем к нам? – Он и сам замер от своего вопроса.

      Но Катя даже обрадовалась: «А как еще я смогу добраться до его тайника?»

      – Котька, ты правда согласна?! – изумился он.

      – Не называй меня так…

      – Все! – испугался он. – Извини…

      – У тебя там гости? – спросила она с опаской.

      Арсений только махнул рукой:

      – Да все уже разбежались, наверное. Меня же там нет.

      «Уникальный эгоист», – привычно повторила Катя без малейшей укоризны и даже подумала: может, когда-то она и влюбилась в него только потому, что сам Арсений так свято верил – его невозможно не любить.

      Перебежав широкий проспект, они немного постояли у «поющего фонтана», который в их городке, бедном на достопримечательности, притягивал всех, как живая жемчужина. Оба вспомнили, как два года назад были на его открытии, но не сказали об этом друг другу. Тогда в разноцветных струях