Грязные игры. Часть вторая. Мятеж полосатых. Вячеслав Юрьевич Сухнев

в том числе приезжие – из Челябинска и Красноярска, из Воронежа и Удомли. Людмила устраивала их на ночлег и кормежку, доставала билеты и водила по магазинам. Потом академик поручил ей вести своего рода салоны – вечеринки по пятницам, где много спорили и пили. Довольно быстро ей все это надоело. Как секретарь она ничего не делала – со всеми заботами вполне управлялся педантичный очкастый Виктор Петрович, референт, который с едва скрываемой ироничной неприязнью отметал все попытки Людмилы помочь в ведении сложного, разветвленного научного хозяйства патрона.

      – Я для чего пять лет училась? – сердито выговаривала она связнику, бывшему вербовщику, на очередном свидании-отчете. – Коктейли смешивать? Улыбаться, как последняя дура, когда тебя за задницу хватают?

      – Велено потерпеть, – пожимал плечами связник. – Обживайся, приглядывайся к людям. Развязывай языки на посиделках. В нашем деле терпение дорого стоит.

      – Значит, бросили меня в реку вроде червяка на крючке? Авось карась клюнет?

      – Не хочешь быть червяком – выходи в щуки.

      Она и вышла в щуки. Сначала сделалась любовницей академика, а потом выжила педантичного Виктора Петровича. И стала референтом. По-иному поступить не смогла – вторые роли ее уже не устраивали. К тому же она поняла, что быстро привыкла к обеспеченной и свободной жизни, к просторному жилью, к машине, к хорошему белью и духам, к почтительному вниманию окружающих, сознающих ее влияние на корифея энергетики. Это влияние она уже ни с кем не хотела делить.

      Вошла во вкус новой работы. Вела переписку патрона, его счета, держала корректуру статей и составляла расписание дня, набрасывала тезисы выступлений и редактировала интервью, следила за кухней, нанимала прислугу. Прошла интенсивный курс английского, чтобы сопровождать академика в поездках на заграничные конференции и межправительственные переговоры. Теперь он без нее шагу не мог ступить.

      С детьми патрона – сыном-инженером и дочерью-студенткой – у Людмилы сложились вполне товарищеские отношения. И с коллегами академика держалась достойно: уважительно и скромно. Что называется, знала свой шесток.

      Незаметно прошло почти пять лет. За это время на Людмилу дважды выходили с предложениями поделиться некоторой информацией из стола патрона. Управление с подачи Людмилы оба раза разыгрывало многоходовые комбинации, в результате которых контактеры какое-то время получали тонкую, очень правдоподобно организованную дезу, а потом исчезали, выехав из пункта А, но так и не доехав до пункта Б. За последнюю операцию ее наградили боевым орденом Красной Звезды. Хорошую новость обмывали в уютной квартире Людмилы на Кавказском бульваре. Со связником обмывали, который эту новость и принес.

      – Комитетчики нового водителя шефу подсунули, – сообщила Людмила, вырезая из розовой бумажки кривую звезду.

      Ордена и медали работников Управления хранились в кадрах, в специальном сейфе.

      – Про водителя знаю, – кивнул связник. – Это Володя. Всю сознательную