Стальные Бури. И пусть они укажет нам Путь…. Александр Скопинцев

медленно спускалась по ступеням в полумраке, где каждый шаг звучал как лёгкий шёпот в абсолютной тишине. Вокруг неё была полу тьма, только изредка прорезаемая тусклым светом факелов, оставляющих длинные, танцующие тени на стенах. Платье, обвивавшее её фигуру, мягко шуршало, когда она перемещалась, как будто само ощущение тяжести времени проникало в каждый её шаг.

      В великолепно украшенном зале, где расцвеченные золотыми узорами стены и высокие резные потолки отражали свет множества свечей, виночерпии, одетые в дорогие и великолепные одежды, приблизились к царскому трону. Они были облачены в богатые одеяния, с тканями, переливающимися золотыми нитями и драгоценными камнями, которые игриво мерцали в свете факелов. Их лица были озабочены, выражая тревогу и печаль, которые явно не соответствовали торжественному событию.

      Царь Иван Васильевич, сидящий на своём троне, заметил, что даже на таком празднике, как его коронация, виночерпии не могут скрыть своё внутреннее напряжение. Он, с лёгкой улыбкой на губах, которая лишь слегка проскользнула через его обычно суровое лицо.

      – Отчего же, друзья мои, ваши лица такие хмурые? – спросил он, в голосе его звучала весёлая нотка, которая явно контрастировала с мрачным настроением виночерпиев. – Или праздник вам не по душе?

      Виночерпии переглянулись, и их лица не претерпели никаких изменений, как бы ни старались они скрыть своё истинное состояние. Один из них, который стоял в центре внимания, в богатых одеждах с золотыми шнурами и драгоценными камнями, пожал плечами и с трудом сдержал печальную улыбку.

      – Да, царь, бывает так, – сказал он, и в его голосе звучала нотка тоски, словно он уже был давно знаком с горькой истиной, которую пытался скрыть. – В народе говорят, что с новой женитьбой старой дружбе конец.

      Эти слова, произнесённые с тяжёлым, выжидательным тоном, вызвали моментальную реакцию среди присутствующих. Жена Ивана Васильевича, облачённая в изысканное платье, с ореолом строгости и властности, обернулась и устремила на виночерпия взгляд, полный непреклонной строгости. Её глаза сверкающими, как стальные клинки, пронзали окружающих.

      Царь, заметив эту перемену в атмосфере, обернулся к виночерпиям и, всматриваясь в их лица, продолжил расспрашивать, словно пытался вырвать из них скрытые эмоции.

      – А что же Фёдор Колычёв скажет по этому поводу? – спросил он, его взгляд был сосредоточен на другом виночерпии, стоявшем с кувшином в руке, который явно чувствовал себя не в своей тарелке.

      Фёдор Колычёв, более старший из виночерпиев, с глубоким вздохом и опущенной головой, ответил, как будто каждое слово давалось ему с большим трудом:

      – Порвать с древними обычаями, царь, нехорошо. Через это великая смута может возникнуть. Но я не смею идти против царя, и рядом с тобой идти тоже не могу. – Его голос был полон смирения и растерянности, отражая внутреннее раздвоение между долгом и личными чувствами.

      Царь, внимательно