Стальные Бури. И пусть они укажет нам Путь…. Александр Скопинцев

взглядами, словно пытаясь прочитать мысли друг друга, пытаясь понять, что этот момент мог означать для них.

      Священник поднял руки, чтобы перекрестить нового царя, и произнёс молитву, его голос был пропитан священным трепетом:

      – И ныне, и присно, и вовеки веков. Аминь.

      Сразу после его слов храм наполнился могучими голосами церковных певцов. Их глубокие басы разнеслись по сводам, как громкие, но торжественные раскаты грома. Хор, состоящий из десятков голосов, заполнил каждый уголок храма, создавая ощущение священного могущества. Пение было величественным, и казалось, что сама церковь пела, её стены дрожали от звуков, её полы вибрировали от этих могучих голосов.

      Все присутствующие начали креститься, кланяться, их тела словно подчинялись этому древнему ритуалу. Свечи, установленные по всему храму, закачались, пламя их вспыхнуло ярче от резонанса голосов певцов. Казалось, что сами огоньки пели вместе с хором, что каждый луч света стал частью этого великого момента.

      Царь, стоявший в центре храма, был теперь не просто молодым человеком – он был воплощением власти и величия.

      Величественная церемония, в центре которой стоял молодой Иван Васильевич, происходила в богатых стенах Московского Кремля. Взгляд его был устремлён прямо перед собой, но в нём было не просто сосредоточение, а вся мощь грядущего правления. Его фигура возвышалась на возвышении, а блестящие золотые символы власти – скипетр в правой руке и держава в левой – создавали образ незыблемого монарха, олицетворяющего силу Русского государства. Вокруг царя клубился воздух, наполненный благоговейным пением хора, чей многоголосый строй эхом отзывался в сводах величественного собора.

      Священнослужители, облачённые в роскошные ризы, подходили к царю с урнами в руках, каждая из которых была наполнена звенящими золотыми монетами. Они с уважением, почти с трепетом, поднимали урны, и их содержимое мягко сыпалось, словно река, омывая ноги молодого государя. Монеты падали на пол, звонко перекатывались, формируя золотую гору под царскими ногами. Иван IV, не колеблясь, стоял как воплощение божественного права, возложенного на него. Его лицо оставалось спокойным, но его глаза, под бровями, казались глубже, проникновеннее, как будто он видел сквозь присутствующих.

      Воздух вокруг царя был пронизан не только пением хора, но и тяжёлым звучанием басов и высоких фальцетов, что смешивались в единый торжественный гимн. Пение возвеличивало царя, возвышало его над всем происходящим, а зрители – приближённые, бояре, дворяне, иностранные послы – внимательно следили за каждым его движением. На лицах многих гостей начинала появляться улыбка – с каждым мгновением церемонии росло осознание, что они становятся свидетелями начала новой эпохи.

      Среди собравшихся особенно выделялась одна фигура – молодая девушка, которая будущей царицей станет. Её глаза блестели, взгляд с восхищением