Красная Шапочка выходит на охоту. Наталья Лакота

от этого черная церковь казалась еще более унылой. Закопченные стены когда-то покрывали фрески, но сейчас под слоем сажи с трудом можно было различить чьи-то вытянутые фигуры и скорбные лики. Служба кончилась, но священник еще находился в церкви. Судя по его фигуре, склонившейся перед алтарем, он молился. Только я заметила, что молитвослов у него был раскрыт на вечерних молитвах – совсем не к месту, если учесть, что солнце светило в окна.

      Я села в первом ряду, ожидая, когда священник повернется, и задумалась.

      Думала я вовсе не о Ардешском Звере. В церкви никогда не думается о насущных делах. Я думала о своей семье, которой лишилась так рано, и думала, что небеса должны быть милосердны к ним, погибшим мучительно и безвинно, и ко мне – потому что я делаю богоугодное дело, пусть и жестокое.

      Наконец священник поднял голову, оглянулся и поспешил ко мне.

      – Что вам угодно? – спросил он.

      – Здравствуйте, святой отец, – сказала я, поднимаясь ему навстречу.

      Он подслеповато прищурился против света, а потом глаза его расширились, и он ускорил шаг, почти подбегая ко мне и потирая ладони:

      – Вы приехали, – голос его дрогнул. – Я давно жду!

      – Мы прибыли, как только получили ваше послание.

      – Пройдемте в дом, – суетливо предложил он, – моя жена как раз приготовила обед.

      – Мне нужно купить бриошей с паштетом и маслом, – сказала я, следуя за ним к выходу.

      Справа от двери был грубо намалеван страшный суд – уродливые бесы волокли грешников в пламя ада, подцепив их крючьями. Жуткая картинка. Я сразу отвернулась, потому что она вызывала омерзение.

      – Я отправлю дочь купить все необходимое, – заверил меня священник. – А мы пока сможем побеседовать спокойно и без свидетелей.

      В чистеньком маленьком доме мы уединились в рабочем кабинете священника. Преподобный Патридж волнуясь, но довольно толково, рассказал мне о том, что происходит в Ардеше.

      Нападения волка начались два года назад и продолжались с завидным постоянством. Обычно он нападал через день, убивая старух, детей и женщин. Пару раз пропадал на месяц или дольше, когда охотникам удавалось его ранить, но всегда возвращался. В последнее время зверь совсем потерял страх, начал нападать даже на мужчин, и мог совершить по несколько убийств в день. Волк нападал, выкусывая жертвам лица, а потом распарывал живот и пожирал внутренности. Сначала говорили о волке-людоеде, но потом пошли слухи, что волк – совсем не простой волк, а оборотень.

      – Вы должны нас понять, – сказал священник, промокая лоб платком, – наша провинция – весьма специфическая провинция. У нас очень живы суеверные страхи. Даже став христианами люди продолжают верить в бесов, которых раньше называли богами. До сих пор я вынужден порицать подношение молока Большим Камням – вы можете увидеть их за городом…

      – Что о волке? – напомнила я ему.

      – А, простите, – преподобный волновался, руки у него дрожали, и он, принеся извинения, налил воды в кружку, чтобы промочить горло. – Некоторые жертвы,