Красная Шапочка выходит на охоту. Наталья Лакота

свою сущность, они ее прячут. Так легче нападать – исподтишка, неожиданно, наслаждаясь страхом жертвы. А в графе и в этой лесной бабке – все напоказ. Они прямо кричат всем своим видом, что они особенные, таинственные такие – о-го-го! опасайтесь нас! И это понятно. Оба они охотятся на молодых девушек – граф ищет любви, а старуха денег. А девицы глупы, они клюют на таинственность, как форельки на наживку. Так что ты не туда смотришь, моя дорогая.

      Эти слова задели меня еще больше, чем ее небрежная фраза. Но я промолчала. Анна-Ми и правда повидала больше меня, и хотя мы всегда держались на равных и находились на одной ступени в ордене, старшей считалась, все же, она.

      – Отдыхай, мое солнце, – Анна-Ми засмеялась и поцеловала меня в щеку, – а я покараулю до утра. Мне все равно не спится, посижу, помечтаю.

      Что касается меня – мне вовсе не хотелось мечтать. Я нырнула в постель и уснула сразу же, как только закрыла глаза. Мне почти никогда не снились сны, но в этот раз мне приснилась Анна-Ми. Она сидела на подоконнике, поджав ноги и обхватив колени. Она смотрела на огромную полную луну, которая кралась по небу, и плакала.

      6. В поисках оборотня

      На следующий день мы отправились к мадам Латуф.

      Хорошая знакомая мадам Анастейши, напомнила я себе. Надо присмотреться к ней, чтобы прощупать «бабушку». О каких таких странностях упоминал священник, списывая их на преклонный возраст мадам Бюссар?

      Что касается Анны-Ми, она наслаждалась своей ролью и, казалось, позабыла о нашей миссии. Они с Саломеей расположились в открытой коляске, на главном сиденье, а напротив, спиной по ходу движения, устроились мы с графлм. Доктор уехал рано утром, но обещал прийти к мадам Латуф, и Анна-Ми всем уши прожужжала, как ей нравится местное общество, как ей повезло, что мы оказались среди чудесных, хороших людей, и если бы не противный волк, все было бы так восхитительно!.. так прекрасно!..

      Саломея иногда отвечала ей – сдержанно и односложно. Похоже, Анна-Ми совсем извела ее своей болтовней. Мы с графом молчали. Я старалась не соприкасаться с ним даже краем одежды, но дорога была в кочках, и меня то и дело швыряло на графа, чему я была совсем не рада и старалась смотреть в другую сторону, вцепившись в борт до боли в пальцах.

      Как и положено камеристке, я держалась позади Анны-Ми, пока Саломея представляла ее гостям и хозяйке.

      Мадам Латуф оказалась весьма экзальтированной особой средних лет, в алом тюрбане, увенчанном зеленым павлиньим пером, и со множеством амулетов на пышной груди – здесь покоились (именно покоились!) бусы с «глазом» – темным вкраплением в более светлый камень, которые, как считалось, уберегают от порчи, кресты разных размеров, полумесяцы и шестиконечные звезды Давида, и это не считая каких-то местных амулетов из тряпочек и разноцветных ниток.

      – Как странно, что Анастейша ничего о вас не рассказывала! – встретила мадам Латуф мою подругу. – А ведь у нас с ней не было тайн друг от друга!

      – Мой дедушка и мадам рассорились задолго до моего рождения, – скромно пояснила