Зимняя вишня. Владимир Валуцкий

дети ждут.

      Приняли за обнадеживающую шутку, обрадовались:

      – И сколько у вас детей? У вас, например? – указывает морячок на Валюшку.

      – Ой, – она всплеснула руками, – у меня – штук пятьдесят!

      Морячки засмеялись.

      – А у меня – один, – отвечает Лариска.

      – И у меня один, – говорю я и вижу, что мой морячок, не спускавший с меня глаз, все понял и окончательно загрустил.

      – Ну вот, – печально пробасил его товарищ. – Я ж говорил, Коля, что такие девушки не могут быть не замужем! Это против законов природы! Не повезло.

      – Повезет, мальчики, не отчаивайтесь. – Лариска подсаживает меня в подошедший троллейбус. – Нас на свете много. Привет Крыму.

      Троллейбус тронулся, удаляются наши морячки, понурившиеся на остановке. И мы снова замолчали.

      – Ну и что такого? – рассудительно произносит наконец Лариска. – Что случилось? Ты что, не знала? Данный факт существовал всегда, просто ты его увидела – вот и все дела. И потом, вы же расстались, или я неверно поняла?

      – Верно поняла, – отзываюсь я и думаю: хорошо бы еще и мне понять…

      – А волосы у нее крашеные, – сообщает злорадно Валюшка. – Я ходила поближе поглядеть. Вот тут морщины и вот тут. Поганка она, а ты – королева!

      – Девки, – вдруг говорит Лариска, – если морячки нас за своих приняли, может, мы все и вправду еще королевы?

      – А я что говорила! – завопила Валюшка. – Ой, давайте сегодня не расставаться!

      – У меня сухое есть. – Лариска поворачивается ко мне, смотрит на мою кислую физиономию. – А? Ау! Олька, очнись. Ну их всех к черту! Мужики приходят и уходят, а мы остаемся. И дети остаются. Ну? Улыбнись! Покажи зубки! Ну покажи, красавица…

      Толкает меня в бок, Валюшка наваливается с другой стороны, мы возимся на широком сиденье, я поначалу вяло отбиваюсь, но вот уже не улыбнуться нет сил, барахтаюсь и смеюсь вместе со всеми – и мчится по Ленинграду наш повеселевший троллейбус…

      Глава шестая

      Дом с палисадником

      Чудо, но в списке на овощебазу я себя не обнаружила. Подумала даже, что девчонки не шутили в ресторане. Но Кирилл Иванович держался со мной обыкновенно – не хуже, не лучше, чем всегда. Так или иначе, угроза миновала, и я забрала Антошку с пятидневки.

      И снова со мной мой сынуля, мой бурундучок, мой солдатик при сабле и доспехах. Мы помирились на всю жизнь. Нам хорошо и весело вдвоем, и солнышко светит, и за окнами плывут осенние поля. Мы едем на электричке в Приозерск к моим родителям, к его бабушке с дедушкой.

      Дом на улице Дачной, номер 20, старый наш дом с палисадником, из которого я отчалила в самостоятельную жизнь вот уже двенадцать лет назад. Соседские старушки на лавочке со мной чинно поздоровались. Просовываю руку к щеколде, отпираю калитку, поднимаюсь на крыльцо.

      Встречает нас отец, загорелый, моложавый, несмотря на свои шестьдесят пять, старая рубашка хаки без погон вся забрызгана белой краской.

      – Это кто к нам явился? Что за солдат, какого полка?

      – Здлавствуй, деда!

      – Не по форме. Как я учил?

      – Здлавию жела… вию!

      Антошка