Октябрический режим. Том 2. Яна Анатольевна Седова

в Москве».

       Новшества законопроекта

      Законопроект содержал несколько гуманных гарантий, неизвестных прежде русскому законодательству. Устанавливалось, что лишение свободы составляет прерогативу судебной власти. Без ее постановления полиция вправе совершить арест или обыск только если подозреваемый ловится на месте преступления или жилище этого лица служит местом сокрытия его преступления. При этом составляются и вручаются заинтересованным лицам письменные постановления. Арест, произведенный без судебного определения, может продолжаться не более 24 часов, причем за это время судебная власть обязана проверить основательность задержания подозреваемого. Затем она вправе издать приказ о дальнейшем содержании арестованного под стражей не более чем на 2 недели. За это время должно последовать формальное привлечение обвиняемого к следствию. Словом, аресты происходят либо решением судебной власти, либо под ее строгим контролем.

      Защитники законопроекта придавали большое значение перечисленным выше гарантиям от произвола. «Я скажу одно: такого рода законоположения не было в России до сих пор, – говорил Мотовилов. – Это, конечно, большой шаг вперед к свободе личности». «…ведь, гг., это небывалое в России явление», – отметил Гололобов.

      Однако слева мало ценили достижения законопроекта, которыми так гордились его сторонники. Аджемов сказал, что комиссия «изменила в редакционном отношении три статьи Устава Уголовного Судопроизводства. Не правда ли, какая великая историческая заслуга?». Бобянский заявил, что в проекте только два «новаторства»: 1) «что при арестовании судебный приказ не только предъявляется, но и вручается»; 2) 24-часовое задержание. В остальном законопроект лишь повторяет существующие законодательные нормы. На таком скромном уровне неприкосновенность личности обеспечивали и прежние законы, например, Устав Уголовного Судопроизводства, но они оставались мертвой буквой. Поэтому пользы от нынешнего проекта – «пустого листка нестоящей бумаги» – не будет.

       Формальное жандармское дознание и другие атавизмы законопроекта

      Внося мало нового, законопроект сохранял в силе многое старое, ненавистное либералам: исключительные положения (согласно ст. 22 исключительные и военные положения доминировали над принципом неприкосновенности личности), действующий порядок ответственности должностных лиц (ст. 18), черту оседлости. Соколов 2 находил, что в ст. 15 негласно признается право административной высылки, но Гололобов возражал, что и высылка, и полицейский надзор потребуют ареста, а арест отныне обставлен рядом гарантий.

      Между прочим, против черты оседлости выступил Родичев: «Что бы вы сделали с Андреем Первозванным, если бы он в настоящее время явился в Россию?».

      Впоследствии Нисселович назвал плод работы комиссии «законопроектом о неприкосновенности черты еврейской оседлости».

      Больше всего нареканий вызывала сделанная комиссией вставка