Октябрический режим. Том 2. Яна Анатольевна Седова

биографии всех тех, которые потерпели, и на каждые три, четыре биографии непременно жандармский чин». Товарищ Министра Курлов предположил, что именно деятельность корпуса жандармов во время смуты вызвала нынешний натиск на него. «Я слишком слаб, чтобы защищать его, его защитят те сотни павших от руки убийц наших товарищей. Корпус жандармов кому-то мешает, а кому – на это вам ответил член Г. Думы Гегечкори, повествуя о второй российской революции». Действительно, представитель социал-демократов заявил, что неприкосновенность личности «будет победоносно вынесена второй русской революцией на своих могучих плечах».

      В качестве командира Корпуса жандармов Курлов считал своим долгом заступиться за подчиненных, но не слишком преуспел, доказывая достаточность их подготовки тем, что автор курса полк. Добряков окончил ту же самую Военно-юридическую академию, что и Бобянский, что курс не 6-недельный, а 4-месячный, и т. д. Оппонент возразил, что юриста и в 4 месяца не подготовишь.

      Вскоре после думских прений некий жандармский ротмистр Немысский подал ходатайство о разрешении ему вызвать Бобянского на дуэль за оскорбление жандармерии. Прочитав это сообщение в «Новом времени», кадеты заявили, что их товарищ не примет вызова, так как его речь не касалась отдельных лиц,.

      В комиссии не нашлось ни одного сторонника формального жандармского дознания. Даже консерватор до мозга костей Замысловский «первый сказал», «что не худо этот порядок изменить». Комиссия единогласно приняла пожелание об отмене жандармского дознания. Антонов даже составил законопроект об исключении ст. 1035. Почему же ее сразу не отменили? Чтобы не решать столь важный вопрос попутно. Но ведь комиссия еще и подчеркнула сохранение формального жандармского дознания в ст. 12! Для ясности, чтобы не замалчивать, – оправдывались кн. Тенишев и Гололобов. Маклаков находил, что указание в законопроекте на ст. 1035 санкционирует ненавистный порядок.

       Первый шаг

      Таким образом, законопроект повторяет многие законодательные нормы дореформенных лет – «все то, чем старый строй отличался от нового и что привело к той неслыханной смуте, которая родила манифест 17 октября», говорил Аджемов. Этот законопроект – «политическая контрабанда», красивые по внешности нормы, «под которыми скрывается вся старая рухлядь». От.Титов сравнил авторов законопроекта с теми мертвыми, которым известное евангельское изречение предоставляло погребать своих.

      От проекта не только не будет пользы, он принесет даже вред, закрепив существующее положение вместо его реформирования. Будет утверждена неприкосновенность не личности, а «административного усмотрения и произвола». Маклаков говорил о «новом поводе к беззаконию». Вообще риторика левого лагеря была такова, что Марков 2 охарактеризовал ее как «плачи и вопли», а многие лица, прочитав законопроект, спрашивали Гололобова: «Да скажите, в чем же эти ужасы и страхи, о которых очень много писали?».

      Вероятно, следовало бы дать законопроекту