Два царя. Валентина Карпицкая

можно царю без грозы быть, ибо многих врагов имеет. Только сильный и строгий может управлять страной. Володимир подбивал толпу на бунт, хотел быть на троне, умышлял Ивана Васильевича отравить, а сам замышлял поддаться Сигизмунду Августу. Это дело следованное, розыск по нём был. Вот на гнев государя и сподвиг. А его гнев – посыл смерти…

      – Вон оно как… – пробормотал Прокоп. – Что ж, прищемят изменнику в аду хвост. А Грозный-то ведь, властитель Иван Васильевич, всякие дела по Боге делает, христианство исправляет и утверждает, и при нём по всей нашей державе святые церкви цветут, как в старину в Иерусалиме. И как солнцу всех не угреть, так и государю-батюшке на всех не угодить, – согласился мужик и вдруг вскинул на гостя острые глаза: – Сам-то хрещёный будешь?

      Саин-Булат, качнув головой, проговорил задумчиво:

      – Не утвердился покамест в вере. Страшусь недостоинством своим оскорбить величие Божие.

      Прокоп внимательно поглядел в спокойные карие очи.

      – Ну а что на войне слыхать? – помолчав, переменил он разговор.

      – Литовцы свободно злодействуют в наших землях. Сёла в огне, и кровь жителей льётся рекой. Дерзнули мы их крепостцу взять, да не пришлось: на ах да рукою мах врага не одолеешь, – прямиково ответил воевода.

      – Что так? Аль пушек не хватает?

      – Пушек-то хватает, лучше наших не найти: у иной ядра по двадцати пуд. И пищалей, и сабель, и бердышей. И народ русский упрямый, драться лют. Да только в рати безлюдство, служилых не хватает. А многие военачальники в великих изменных делах замешаны, к литовцам подались.

      – Князь Курбский во всём повинен! Он, змей, первым оставил святое отечество, гробы родительские и государя своего! Бежал к врагу и науськал недругов на Русь! – снова загорячился Прокоп. – Да… никакой спокоины нету! То татары терзали, лили кровь христиан, то теперь Литва. А вся тягость войны ложится на народ. По грехам ли нашим такая жизнь состоялась? – тяжко вздохнул спросливый крестьянин.

      Все замолчали.

      Воевода, потупив взгляд, думал, как завтра предстанет перед стражем земли Русской: сия первая его военная неудача должна оскорбить царя.

      Хозяин, раскрасневшийся от вина и сытости, стал широко зевать.

      Юшко и вовсе задремал; свесилась безвольно его головушка, на лице забродила счастливая улыбка.

      Глава 3. Брачный сговор

      Наглядись-ка, родимый батюшка,

      На меня, на молодёшеньку.

      Хорошо ли я снарядилась

      По-Божьи в церковь ехати,

      Под златой венец ставати,

      Закон Божий принятии

      Со чужим-то со чуженином?

      Видя, что гости устали, хозяйка начала прибирать со стола. Дочка помогала матери, и Юшко, оторвавшись ото сна, загляделся на неё.

      Прокоп, заметив, свёл брови:

      – Не женатый?

      – Безлюдный, – кивнул Юшко.

      – Чтоб шкоды какой не вышло… – по-отцовски строго предупредил мужик.

      Девица за щёки