Два царя. Валентина Карпицкая

было на поле брани, чем от своего государя великого князя.

      – Тошно жить, да и умирать не находка, – буркнул Ерёма, тревожно глядя на спешливого гонца. – Только судится мне, добрую весть он нам несёт: больно уж дерзкий на ногу, бежит опрометью.

      Грозная иссиня-чёрная туча, затмив солнце, уже клубилась над головой. От поднявшейся пыли нельзя было смотреть. Лошади заперебирали ногами, зафыркали.

      – Отворяй давай! – издали закричал, замахал руками молодой, с багровым от усердия лицом посыльный (стражник на ворота так и бросился!) и, не успев отдышаться, захлёбываясь, передал радостное сообщенье:

      – Ну, служилые, видать, усердно вы молились. Велел государь окольничему и дьяку взять из житниц по калачу на брата и по осётру, а сверх того семь чаш вина да квас медвян, и спроводить вас всех до единого в Столовую избу, а лошадей на Конюшенный двор отвести и сена дать!

      И, тотчас позабыв обо всех горестях сердечных, ратники загомонили весело, взволнованно:

      – Слава Богу на небе! Государю нашему на всей земле слава!

      Глава 7. Новое назначение

      Не дивитесь же, друзья,

      Что не раз

      Между вас

      На пиру веселом я

      Призадумывался.

      Я чрез жизненну волну

      В челноке

      Налегке

      Одинок плыву в страну

      Неразгаданную.

      Саин-Булат наведал дружину в Столовой палате и с великой радостью сообщил добрую волю царёву: – Иоанн Васильевич своею милостью распускает всех по домам, кто где преж сего жил. Услышав это, вертязинский боярин вздохнул легко, словно бы пудовое горе с плеч свалил.

      – А кто хочет остаться в опричной службе, то, по их челобитью, даёт государь жалованье на прожиток помесячно, дворовые места и пашенную землю.

      Переглянулись Фрол с Ерёмой, весело поблёскивая глазами, и, взаимно сговорившись, согласно тряхнули головами.

      – Иные же могут пойти ко мне на верную службу без принуждения, – взглянул Саин-Булат на Юшко.

      И молодой воин обрадовался больше всех; положа руку на сердце, с пылкостью ответил:

      – Идти на службу к тебе, воевода, готов тотчас, и, где ляжет твоя голова, воевода, там и я свою сложу!

      Улыбнулся Саин-Булат новому своему слуге и пожелал всем приятного отдыха.

      Пир же продолжался до глубокой ночи. Изголодавшиеся за поход воины пили и ели до изнеможения, а потом свалились спать. Не видели и не слышали, как омрачилось небо грозовой тучей и разразилась буря такая, с дождём и молнией, что Господи упаси! Поломало и вырвало с корнем множество самых толстых деревьев. Ветер ссаживал с домов крыши, срывал ворота. В слободе поднял на воздух мужика вместе с телегою и лошадью; телега оказалась висящей на верху высокого дерева, лошадь мёртвою на земле, а мужика нигде не нашли.

      Мало-помалу буря ушла, ветер разогнал сумрак, и утром стало так тихо, что слышен был даже слабейший шорох. Воздух наполнился сладким запахом сена и неведомых трав.

      Грозу же погнало на Тверь и дальше на Торжок и Новгород.