Наши за границей. Где апельсины зреют. Николай Лейкин

был взят, и блузник потащил его на спине на подъезд вокзала. Супруги следовали сзади. Вот и улица с суетящейся на ней публикой. Николай Иванович поражал всех своей громадной охапкой подушек. Какой-то уличный мальчишка, продававший с рук билеты для входа на выставку, даже крикнул:

      – Voyons, cе sont les Russes![116]

      Французский городовой в синей пелеринке, кепи, с закрученными усами и с клинистой бородкой махнул по направлению к стоящим в шеренгу извозчикам. От шеренги отделилась маленькая карета с сидящим на козлах краснорожим, гладкобритым, жирным извозчиком в белой лакированной шляпе-цилиндре и подъехала к супругам. Багаж уложен на крышу каретки, блузнику вручена целая стопка французских пятаков, как называл Николай Иванович медные десятисантимные монеты, и супруги сели в каретку, заслонившись подушками. Извозчик обернулся и спросил, куда ехать.

      – Готель какой-нибудь. Дан готель…[117] – сказала Глафира Семеновна.

      – Quel hôtel, madame?[118]

      – Ах ты, боже мой! Да я не знаю – кель. Же не се па[119]. Николай Иваныч, кель?

      – Да почем же я-то знаю!

      – Все равно, коше. Се тегаль, кель. Ен готель, нам нужно шамбр… шамбр и де ли…[120]

      – Je comprends, madame. Mais quel quartier désirez-vous?[121]

      – Глаша! Что он говорит?

      – Решительно не понимаю. Ен шамбр дан готель. Ну вояжер, ну де Рюсси…

      Стоящий тут же городовой сказал что-то извозчику. Тот покачал головой и поехал легкой трусцой, помахивая бичом не на лошадь, а на подскакивающих к окнам кареты мальчишек-блузников с какими-то объявлениями, с букетами цветов. Минут через десять он остановился около подъезда и крикнул:

      – Voyons!..[122]

      Выскочил лакей с капулем на лбу, в черной куртке и переднике чуть не до земли.

      – Une chambre pour les voyageurs![123] – сказал извозчик лакею.

      Тот отрицательно покачал головой и отвечал, что все занято.

      – Ен шамбр авек де ли… – сказала Глафира Семеновна лакею.

      – Point, madame…[124] – развел тот руками.

      Извозчик потащился далее. Во второй гостинице тот же ответ, в третьей то же самое, в четвертой даже и не разговаривали. Выглянувший на подъезд портье прямо махнул рукой, увидав подъехавшую с багажом на крышке карету. Супруги уже странствовали более получаса.

      – Нигде нет комнаты! Что нам делать? – спросил жену Николай Иванович.

      – Нужно искать. Нельзя же нам жить в карете.

      Извозчик обернулся на козлах, заглянул в переднее стекло кареты и что-то бормотал.

      – Алле, алле… – махала ему Глафира Семеновна. – Ен шамбр… Ну не пувон сан шамбр… Надо шерше анкор отель[125].

      В пятой гостинице опять то же самое. Портье выглянул и молча махнул рукой.

      – Что за незадача! – воскликнул Николай Иванович. – Глаша! Ведь просто хоть караул кричи. Ну Париж! Попробую-ка я на чай дать, авось и комната найдется. Мусье! Мусье! –

116

Посмотрите, это русские!

117

В отель.

118

Какой отель?

119

Я не знаю.

120

Все равно какой. В отель, нам нужна комната… и две кровати.

121

Я понимаю, мадам, но какой квартал вы хотите?

122

Ну вот!..

123

Комнату для проезжающих!

124

Комната с двумя кроватями… – Нет ни одной, мадам….

125

Пошел, пошел… Комната… Мы не можем без комнаты… Надо искать еще отель.