На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь. Пелам Гренвилл Вудхаус

вышел вперед и протянул руку. Сэр Герберт передал ему документ с той осторожностью, с какой кладут сокровище в сокровищницу.

      – Возьми, Тони, – сказал он. – И храни получше.

      Тони сел на ручку кресла и, хмурясь, стал читать. Мамаша вступила в беседу:

      – Я думаю, я хорошо сделала.

      – Да-да, – сердечно признал сэр Герберт. – Очень хорошо. Прекрасно.

      – Спасибо, Сырырбырт. Так мне и барышня сказала.

      – Какая барышня? – спросил Тони.

      – А вот эта, миленький, – мамаша указала на Вайолет. – Я ей, значит, говорю, а она меня и похвалила.

      – Естественно, – заметил сэр Герберт.

      – Конечно, – подхватила леди Лидия.

      – Когда это было? – спросил Тони. – Перед тем, как я пришел?

      Он посмотрел на Вайолет, потом отвернулся.

      Сэр Герберт тем временем сказал побежденному Сиду:

      – Надеюсь, даже вам понятно, что дело автоматически проваливается?

      Сид глубоко вздохнул, глядя на мамашу.

      – Надо было знать! – простонал он. – Если уж она пошла в церковь…

      Сэр Герберт немного смягчился.

      – Поскольку вы признаете, что иск отпадает, лорд Дройтвич проявит снисходительность. Скажем, если вы хотите переехать на Бонд-стрит…

      Он резко замолчал, испуганный криком жены, и тут же крикнул сам:

      – Тони!

      Сидя на краю раковины, Тони держал в левой руке драгоценный документ, а в правой – зажигалку. Бумага потрескивала и крошилась в пламени.

      – Что ты делаешь! – крикнула Вайолет, а он ей странно улыбнулся. Пепел осыпался вниз. Тони встал и обтер пальцы.

      – Тут нужна твердая рука, – сказал он.

      21

      Легкий свет, льющийся через французские окна, залил гостиную Ленгли-энда мирным пламенем. Оно играло на бокалах и серебре. Оно плясало на старых креслах. Оно омывало золотым потоком портрет Длинного Меча. Однако последнего из его потомков оно омыть не смогло, поскольку Сид, не любивший солнца, спрятался в тени, где и читал про бега в утренней газете.

      Солнце не освещало его, но согревало изнутри, ибо со сцены в салоне Прайса прошло две недели, и каждый день он поздравлял себя с ее поразительным завершением. Все шло как нельзя лучше, и Сид приятно мурлыкал, читая газету.

      Его отвлек звук шагов по гравию. Взглянув поверх газеты, он с удивлением увидел Тони, который должен был находиться за семьдесят миль, в Лондоне. Однако против такого гостя он ничего не имел. Сэру Герберту и леди Лидии он охотно говорил, что о них думает, не щадил и достопочтенного Чок-Маршалла, а к Тони относился неплохо. Мало того, он ему нравился, правильный человек. Поэтому Сид обратился к Тони совсем не так, как обращается хозяин к незаконному пришельцу, влезающему во французское окно.

      – А, это вы, любезный Прайс?

      – Доброе утро, милорд, – почтительно заметил Тони.

      – Чего пришли?

      – Сэр Герберт позвал, на совещание, – объяснил гость. – Мы с Полли приехали в машине.

      – Как Полли?

      – Очень хорошо. Через неделю поженимся.

      Сид удивился.

      – Эт как? А вообще, ничего