Голод. Лора Таласса

А если ты попытаешься исчезнуть из этого дома, я заставлю тебя об этом пожалеть.

      В голове тут же всплывают картины окровавленных тел в гостиной и в общей могиле за домом. Я могу сколько угодно храбриться и дерзить, но ни за что на свете не сделаю попытки бежать этой ночью. Голод не из тех, чье терпение стоит испытывать.

      Всадник окидывает меня взглядом с ног до головы.

      – Надо было тебе держаться от меня подальше. Даже если ты и сейчас все еще тот маленький цветочек, который спас меня когда-то, – не в моих правилах позволять цветам расти…

      Глава 11

      – Просыпайся.

      Я вздрагиваю от голоса Голода и открываю глаза.

      Он смотрит на меня сверху вниз – хмуро, так, словно его злит само мое присутствие.

      Я ошарашенно моргаю, осматриваюсь вокруг, а затем снова перевожу взгляд на всадника.

      – Ты не слышал, что принято стучать? – говорю я, подавляя зевок.

      – Ты моя пленница. Предупреждения тебе не по чину.

      – М-м-м…

      Глаза у меня закрываются.

      – Просыпайся.

      – Только если ты намерен перерезать эти веревки, а так нет, – отвечаю я, не открывая глаз.

      Это уже не первый раз, когда мне приходится спать со связанными руками. Однако определенно самый дерьмовый из всех. Раньше мне за такое хотя бы платили.

      Миг – и Голод срывает одеяло с кровати. Но если он хотел меня припугнуть, то у него не получилось. Я привыкла ожидать какой угодно сумасшедшей херни, когда я в постели. А куда денешься? Издержки профессии.

      Я слышу металлический звон вынимаемого из ножен клинка.

      – Похоже, у тебя на редкость плохо с чувством самосохранения, – говорит он.

      Я снова открываю глаза, стряхивая остатки сна, чтобы внимательно следить за кинжалом в руке у всадника.

      – Ты просто злишься, что я не больно-то испугалась.

      На самом деле ночью я пришла к выводу, что Голод не собирается меня убивать. Так мне кажется. По крайней мере, пока. Это сильно придало мне храбрости. Остальное же – просто бравада. Еще одно умение, которое я приобрела с тех пор, как стала женщиной легкого поведения.

      Голод грубо хватает меня за руки и перепиливает веревку.

      Я смотрю на него. Сегодня он при полном параде, бронзовые доспехи начищены до блеска.

      – От тебя пахнет свиным дерьмом и кровью, – замечает он.

      Я изгибаю бровь.

      – Очень меня волнует твое мнение.

      Если быть до конца честной, мне как раз нравится, что я ни видом, ни запахом не похожа на мужскую влажную мечту. Отрадная перемена. И расходов меньше.

      – Продолжай в том же духе, цветочек. Ты напоминаешь мне о том, почему я презираю людей.

      – Во-первых, меня зовут Ана, – говорю я, слегка приподнимаясь на локтях. – Во-вторых, всадник, ты ненавидишь людей потому, что когда-то давно мы ужасно обошлись с тобой, а вовсе не из-за моего длинного языка.

      На самом деле я знаю, что язык у меня как раз ничего себе. Иногда злой – смотря с кем говорю, но, как бы то ни было, он многих привлекает.

      Всадник смотрит на меня, и мне приходится сделать