Пальто и собака (сборник). Дмитрий Воденников

Горациев припев…

      Минуту, жизнь,

      зачем тебе спешить?

      Ещё успеешь ты мне рот зашить

      железной ниткой. Смилуйся, позволь

      раз или два испробовать пароль:

      «Большая вещь – сама себе приют»,

      она споёт, когда нас отпоют –

      и, говорят, прекрасней. Но теперь

      полуденной красы ночная дверь

      раскрыта настежь; глубоко в горах

      огонь созвездий, ангел и монах,

      при собственной свече из глубины

      вычитывает образы вины…

      Большая вещь – утрата из утрат.

      Скажу ли? взгляд в медиоланский сад:

      приструнён слух; на опытных струнах

      играет страх; одушевлённый прах,

      как бабочка, глядит свою свечу:

      – Я не хочу быть тем, что я хочу! –

      И будущее катится с трудом

      в огромный дом, секретный водоём…

4.

      Нет, не наврал.

      Стихи обо всём

      «Ах, жадный, жаркий грех, как лев, меня терзает…»

      Ах, жадный, жаркий грех, как лев, меня терзает.

      О! матушка! как моль, мою он скушал шубку,

      а нынче вот что, кулинар, удумал:

      он мой живот лепной, как пирожок изюмом,

      безумьем медленным и сладким набивает

      и утрамбовывает пальцем не на шутку.

      О матушка! где матушка моя?

      Отец мне говорит: Данила, собирайся,

      поедем на базар, там льва степного возят,

      он жаркий, жадный лев, его глаза сверкают, –

      я знаю, папа, как они сверкают, –

      я вытрясаю кофту в огороде:

      вся кофта съедена, как мех весной у зайца,

      я сам как заяц в сладком половодье.

      О матушка! где матушка моя?

      А ночью слышу я, зовут меня: Данила,

      ни мёда, ни изюма мне не жалко,

      зачем ты льва прогнал и моль убил, Данила? –

      так источается густой, горячий голос.

      Я отвечаю: мне совсем не жарко,

      я пирожок твой с яблочным повидлом.

      А утром говорит отец: Пойдём в Макдональдс.

      О матушка! где матушка моя?

      Намедни сон сошёл: солдат рогатых рота,

      и льва свирепого из клетки выпускают,

      он приближается рычащими прыжками,

      он будто в классики зловещие играет,

      но чудеса! – он, как телёнок, кроток:

      он тычется в меня, я пасть его толкаю

      смешными, беззащитными руками,

      глаза его как жёлтые цветочки,

      и ослепляет огненная грива.

      Но глухо матушка кричит из мягкой бочки:

      Скорей проснись, очнись скорей, Данила.

      И я с откусанным мизинцем просыпаюсь.

      «Мне стыдно оттого, что я родился…»

      Даниле Давыдову

      Мне стыдно оттого, что я родился

      кричащий, красный, с ужасом – в крови.

      Но так меня родители любили,

      так