Хороший братец – мертвый братец. Владимир Медведев

их жрет, я видел. Ему можно, а мне нельзя?

      Мутным взглядом он обвел пустой хлев.

      – Куда куры подевались? – Затем, что-то уразумев: – Где это я?! Ты кто такой?

      К этому времени Матвей тоже сообразил, что сквозь бесову хрипоту пробивается наглый юношеский дискант, мало похожий на солидный баритон Магардона, и спросил вразрез:

      – Ты сам кто такой?

      – Велиазар, – гордо прохрипел бес. – Великий демон.

      Матвей тут же переиначил его имя на более скромный и понятый лад – Елизар. Однако его интересовало не имя, а совсем иное. Он спросил:

      – Другой куда подевался? Тот, что до тебя был.

      – Ты че-то попутал, парнишка, – просипел великий демон Елизар. – Я тут один всю дорогу. Тесноты не люблю.

      «Ага, – подумал Матвей, – про Магардона не знает. Сказать или не сказать? Нет, спешить не стоит». Вслух он задал вопрос наводящий, но нейтральный:

      – Не скучно одному?

      – Я сам себя веселю.

      Матвей подумал, что признание звучит двусмысленно, но развивать тему не стал.

      – А как в кабане живется?

      – Жить можно, – туманно ответил Елизар. – Хотя в старухе вольготней жилось. Воняла только сильно.

      – Неужто сильнее кабана? – удивился Матвей.

      – Хуже! Дух другой. Она.

      Голос беса исказился, поплыл и замолк, словно в кабане разрядились батарейки, отчего он перестал воспроизводить звук, а после недолгого молчания вместо похмельного хрипения юного Елизара раздался бодрый голос Магардона:

      – Завтрак где?

      – Так время уж обеденное.

      – Тащи обед.

      И тут Матвей вспомнил вчерашнее решение.

      – Не будет обеда, столовая закрыта на учет. А ты освобождай помещение. Плановый забой.

      – Какой такой план?

      – Резать буду кабана.

      – Не советую.

      – Кто ж мне запретит?

      – Никто, – равнодушно, даже как бы скучая проговорил Магардон. – Режь, а я в тебя переселюсь.

      Бес лукавил. Кто же в здравом уме и трезвой памяти переселится из могучего производителя беркширской породы в хилого и болезненного деревенского алкаша! Однако Матвей был свято убежден, что на подвижной лестнице Ламарка он стоит неизмеримо выше кабана, а потому поверил угрозе, присмирел и отправился за обедом, готовить который не было нужды, – вчера бес даже не притронулся к еде. Освежить вчерашнее блюдо – дело плевое. Достаточно пробраться через прореху в заборе к Зое Марковне в огород, надергать морковки и репы, порубить овощи с ботвой в холодную картошку – вот и яство не хуже, чем в лучших ресторанах Парижа.

      – Ты чего меня дерьмом кормишь? – возмутился бес. – Сам-то небось лучше питаешься. Придется идти на перемену жилья.

      Матвей, пока воровал соседский овощ, успел подготовить несимметричный ответ:

      – Вселяйся.

      – Смелый стал! – неодобрительно пробурчал Магардон.

      – Поумнел. Прикинь, стану я бесноваться, отведут меня в церковь, тебя из меня изгонят… И куда ты тогда?