Фрекен Жюли. Август Юхан Стриндберг

у ней любовник… словом, все кончено. Но у меня желчь разливается, как подумаю, что Стуре вообразили, будто она сама отставила меня, и пойдут теперь меня позорить!

      Йоран Перссон. Избави боже!

      Эрик. Йоран! Объясни ты мне, отчего Стуре вечно становятся Васам поперек дороги? Род их особенный, роковой какой-то? В чем там дело?

      Йоран Перссон. Трудно сказать. Все они люди добрые, звезд с неба не хватают, но начало ведут ведь от убийцы Энгельбректа…

      Эрик. Вот не подумал. Быть может, кровь его и помешала им взойти на престол?

      Йоран Перссон. В их жилах течет к тому же кровь Эрика Святого и Фолькунгов, одним словом, все надежды Швеции витали вкруг их купелей. Но отчего ты их боишься? Сам видишь, судьба, как говорится, избрала и возвеличила род Васы!

      Эрик. Отчего я ненавижу их? Если б знать! Быть может, оттого, что Сванте Стуре любил первую мою мачеху и в родстве со второю, а уж ее-то я всем сердцем ненавижу!

      Йоран Перссон. Король и друг мой, ты так часто повторяешь слово «ненавижу», что в конце концов вообразишь, будто все человечество против тебя в заговоре. Забудь ты это слово! Слово положило начало творению. И ты отравляешь себя этим заклятьем! Почаще говори «люблю», «люблю», и ты поймешь, что тебя любят.

      Эрик. Новая музыка, Йоран; ты был там и нагляделся?

      Йоран Перссон. Да, я был там!

      Эрик. Это Агда, разумеется?

      Йоран Перссон. Нет… другая!

      Эрик. И хорошенькая?

      Йоран Перссон. Нет, для всех она дурнушка; но вдруг я увидел прообраз, как говорит Платон. Знаешь – откровенье прекрасного, нечто вечное – за маскою лица, и вот… м-м… вот я ее люблю.

      Эрик. Как странно! Когда ты выговорил слово «люблю», которого стыдился прежде, ты стал хорош собою, ты преобразился…

      Йоран Перссон. Неужто я так уж безобразен?

      Эрик. Чудовищно! Разве ты в зеркало никогда не гляделся?

      Йоран Перссон. Избегаю зеркал! Вообрази, однако, – она меня считает красивым! Ха-ха!

      Эрик. Она всегда так считает?

      Йоран Перссон. Нет, не всегда. Только когда я не злобствую!

      Эрик. Ха-ха! Значит, когда ты мил!

      Йоран Перссон (смущенно). Если угодно!

      Эрик. Ты стал слюнтяй какой-то, Йоран. Я тебя, право, не узнаю!

      Йоран Перссон. Tant mieux [1] для врагов моих!

      Эрик. Скоро ль думаешь жениться?

      Йоран Перссон. Быть может!

      Эрик. А теперь скажи, кого бы мне взять в жены?

      Йоран Перссон. Катарину Польскую, разумеется, тогда мы приобретем все берега балтийские и сам кайзер станет нам родственник.

      Эрик (вскакивает). Проклятье! Какая мысль! Ты замечательный человек, Йоран. То-то я давеча говорил Карин, что когда ты рядом, мне можно не думать. Гонца сюда! Проклятье! (Трижды хлопает в ладоши. Входит Придворный. Эрик вне себя.) Тотчас послать за герцогом Юханом! Схватить его – живого или мертвого… Будет противиться – перебить ему руки и ноги! Живее!

      Придворный уходит.

      Йоран Перссон. Что это значит?

      Эрик. А то и значит, что мерзавец обманом добился у меня разрешения на брак с Катариной Польской!

      Йоран Перссон. Дело

1

Тем лучше (фр.). – Здесь и далее примеч. пер.