Бла-бла-бла. Роман-каверза. Станислав Шуляк

ма-ам!..

      – Никаких мам – собирайся!

      – Я ещё полежу! – падая на спину.

      – Не «полежу»! Уже некогда!

      – Да оста-ань ты!

      – Сейчас отцу скажу!

      – Он мне не отец!

      – Тем хуже для тебя!

      – Хватит выжучиваться! Чтоб быстро в школу собирался! – гаркнул вдруг Энгусов. Долг родительский, стало быть, исполнил.

      Отрок Илия встал незамедлительно и недовольно. Прошлындал мимо без тапок и:

      – А в интернете дашь поторчать? – по дороге спросил.

      – Тебе в школе торчать пора, – огрызнулся Энгусов.

      – В школе одни дураки торчат! – нашёлся тинейджер.

      – Поменьше умничай!

      «Я снискал себе мировую безвестность и наигнуснейшую форму существования из всех возможных! – с горечью помыслил Энгусов. – Вот об том-то и должен быть новый роман. Такова тема, осталось измыслить фабулу. Даже при всём моём неимоверном духовном ресурсе я имею нарочито тщетное, плоскостопное существование».

      Тинейджер вышел из комнаты, но тут же вернулся.

      – Там к тебе пришли! – сказал он.

      «Пришёл» сосед Сумкин. Быстро зыркнул по стенам, после деликатно потупился.

      – Не спишь? – сказал новопришедший.

      – Кто ж мне даст? – ответствовал Энгусов.

      – А я по делу, – пояснил сосед.

      – Денег нет, – предупредил Энгусов.

      – Да мне для гуманитарных и семейственных обстоятельств, а не ради банального и промозглого пития.

      – А хоть бы и для обстоятельств – денег всё равно не прибавится!..

      – Мать у меня померла, – сказал Сумкин.

      – Сочувствую, – буркнул Энгусов. – Это которая… в этих… в Кикиморах, что ли?

      – В Кимрах. И ведь дрянь такая, засранка… я каждый год к ней ездить норовил… И, как ни приеду, всякий раз уговаривал: твое дело, мол, немолодое, неровён час, случится чего, что мне потом до конца дней моих, кататься в твои Кимры – за могилкой скорбной ухаживать? Давай-ка ты переезжай ко мне, покуда живая и шевелишься, а я в твоё полное распоряжение полкомнаты на Петроградской стороне предоставлю, да и под присмотром будешь. Она всё тянула, отнекивалась, а теперь вот откинулась, как я и предсказывал. А мне теперь ежегодно на могилку ездить? Так ведь по нонешним временам не сильно наездишься!

      – Да, – сурово сказал Энгусов.

      Не хотел он входить в соседское положение, но уж поневоле вошёл.

      – Времена-то какие! – всё канючил сосед. – Подлей и не бывало!

      – И что решил? – перебил его Энгусов. – Там хоронить станешь или мёртвое тело сюда повезёшь?

      – Да вот полагаю… может, там попалить, а сюда урночку привезти, чтоб в чумудан умещивалась?

      – Сюда мёртвую вези или там закапывай, – сказал Энгусов, – а палить не смей!

      – Это ещё отчего? – уточнил сосед.

      – Не слыхал разве, что у человеков покойного свойства во гробе волосы и ногти произрастать продолжают? А ежели так, то и ощущения их, возможно, пребывают в частичном сохранстве.