Бла-бла-бла. Роман-каверза. Станислав Шуляк

Стайн!

      Тут-то он и совершил свой роковой шаг.

      – Ну, не скажи, – сказал Энгусов и достал из потаённого расположения коробку с французским коньяком. – Вот, например.

      Гости с любопытством разглядывали сию драгоценную кладь. Извлекли бутыль из коробки.

      – Полегче! – заволновался Энгусов. – Галька меня убьёт, если с кониной что-нибудь приключится.

      – Да мы только поглядим, – заверил его Димон.

      Коньяк поставили посередине стола, сами уселись кружком (или треугольником) и стали взирать на импортную жидкость почти как на чудотворную икону. Даже испиваемый ими, отечественный кагор несколько потускнел на фоне созерцательного западного великолепия.

      – Самое лучшее, что во всём этом имеется, это коробка, – с напускным нигилизмом заявил хрен с горы.

      – Бутылка тоже ничего, – отозвался Димон. – Стекло качественное – сразу видно. И дизайн.

      – Галька меня даже за каплю удавит, – настаивал Энгусов.

      – Семейная жизнь – такая штука… – неопределённо молвил Дима Г.

      – Да уж… – согласился с сопредседателем хрен с горы.

      – Тогда уж лучше один шампусик раскатать, он тоже дорогой, – соглашательски бормотал Энгусов.

      – От современного шампанского одна отрыжка, а так даже в нос уже не шибает, не говоря о градусах, – огульно заметил Дима.

      – Дорогое, может, и шибает, – вступился за хозяина дома Саша или Серёжа. Или, всего вероятнее, Стас.

      – Тем более, у нас ещё кагор остался… – уговаривал сам себя Энгусов.

      – Кагора по последней, – меланхолически констатировал хрен с горы.

      – А если в бутылку обыкновенной нашей «Кедровой настойки» налить, то неспециалист и не заметит разницу, – вступил на скользкую дорожку Димон. – Цвет-то одинаковый!

      – А где у нас «Кедровая»? – развёл руками Энгусов. – «Кедровой» у нас тоже нет!

      – За «Кедровой» я могу сбегать, – вызвался хрен с горы. – Только надо скинуться, а то у меня мало!

      – Бери две, а то что мы станем пить! – предложил Дима.

      – Как это что? – удивился сопредседатель. – А конину?

      – Конину надо частично сохранить, – разъяснил Димон. – Для французского аромату.

      Покуда хрен с горы бегал, Энгусов и Г. сидели и молча глядели друг на друга. Они мужественно ожидали третьего своего товарища. Потом решили понюхать, просто понюхать: в коньяке самое главное – запах!..

      Энгусов решительно отворил эуропейскую бутылку.

      Да, запах у коньяка имелся, этого у него не отнимешь! И не слямзишь! Прилипчивый и придирчивый! И ещё какой-то. Деликатный, самодостаточный, глубокий, благородный, сосредоточенный. В целом, многообразный – в простых словах и не заскрижалишь.

      – А если «Кедровой» не окажется? – тревожно молвил Энгусов.

      – Окажется, – оптимистически заметил Дима.

      – Посмотрим, – сказал Энгусов и плеснул по стаканам. По тем самым, из-под кагора.

      «Кто ж так коньяк пьёт?!» – хотел было