Мертвецы тоже люди. Елена Грозовская

зайчиках за деревьями, на глазах ужался до спичечного коробка и скрылся за поворотом.

      Поначалу я решила, что родственник из Москвы глухонемой, но в аэропорту, у стойки паспортного контроля, он открыл рот и произнёс несколько слов приятным баритоном на чистом русском языке.

      – Кажется, вы порядком напугали моих родственничков, – завела я разговор.

      Богатырь молча взял паспорта со стойки и проигнорировал моё искреннее желание пообщаться.

      Я презрительно фыркнула вслед:

      – Лиса придёт, и курица раскудахчется.

      В самолёте мы сидели рядом. Дядька пил минеральную воду, таращился в тёмный, ночной иллюминатор, к казённому ужину даже не притронулся. Спустя час «Капулетти» повернул ко мне светлую, кудрявую голову, и голубые глаза зыркнули из-под густых и прямых, как стрелы, бровей.

      – Тебе сколько лет?

      – Пятнадцать.

      – Маловато для стажёрки.

      – Чего? Какой стажёрки… А вас как зовут?

      – Арий.

      – Необычное имя.

      Арий только хмыкнул. Вот и весь разговор.

      Он и в такси сидел, будто в рот воды набрал, довёз меня до грунтовой, мокрой и скользкой от дождя улицы, уходящей в тёмный лес, и попрощался:

      – Выходи.

      – Мне одной дальше идти?

      – Иди до фонаря, рядом калитка. Позвони три раза в звонок на столбе.

      – А вы как же? Разве не пойдёте? – пролепетала я, принимая чемодан у таксиста.

      – Дела. Встретимся в субботу. Прощай.

      Не успела я ответить, как такси сорвалось с места, развернулось на узком асфальтированном пятачке и умчалось по пустой дороге.

      – Что ж, прекрасно… Значит, провожать девушку до подъезда здесь не принято, – пробормотала я и огляделась.

      Вокруг чернел лес. Толстые тёмные стволы, как часовые с опавшими холстами хоругвьев, неподвижно стояли длинными цепями вдоль дороги, а за ними – непроглядная темень. Всё замерло в темноте: листья не дрожат, ветки не трещат, птиц не слышно. Я огляделась. Казалось, что стена леса надвигается, вырастает в высоту и в ширину. Ещё минута, и чаща проглотит меня.

      Я стояла на перекрёстке двух дорог. Одна, асфальтированная, по которой уехало такси, шла из темноты вдоль глухого забора к чёрному Т-образному перекрёстку. Там, в неясном свете фонаря, угадывались очертания диких кустов. Другая, грунтовая, пересекала асфальтированную под прямым углом и со всех сторон была окружена лесом. Где-то за ним слышался неясный шум шоссе.

      «Я за городом, что ли?»

      По спине пробежали мурашки.

      «Куда идти? Где этот чёртов фонарь?»

      Поблизости залилась лаем собака, и я в панике отступила на скользкую колею. Пробежав несколько шагов, за дальними деревьями разглядела кривой штакетник, неяркий свет уличного фонаря и поспешила туда.

      Дом в гуще зелени я разглядела не сразу. Он стоял в глубине сада, и единственное освещённое окошко выдавало его местоположение.

      На столбе я заметила звонок и, как сказал