Старая-старая быль. Алёна Берндт

кто же отыскал путь по гати в самое сердце черных болот, куда и зверь не всякий забредет, Прохор пригнулся к самой земле и двинулся вперёд.

      Но быстро догадался, что гать в такую лунную ночь видна вся, как на ладони, и его заметят раньше, чем он подберется к острову. Тогда он бережно достал из-за пазухи письмо и спрятал его в картуз, а сам вновь взял в руки свою палку и ступил в тягучую жижу болота.

      Стараясь держаться рядом с насыпью гати, он ловил внизу, под ногами хоть какую-то опору, и погружался в болото по самую шею. А если не находил опоры, то упирался палкой в остатки гати и тянулся вперед, рукою раздвигая болотную ряску.

      Провидение Господне сжалилось над парнем, и луна скрылась за набежавшими вдруг облаками, поднялся ветер и зашелестел листвой в темном бору по краю болота, в зарослях болотной травы и редких кустах.

      Прохор выбрался из топкой жижи, разделся и хорошенько отжал одежду, продрогнув на ночном ветру. Пока не вышла луна, парень заторопился скорее добраться до твердой земли.

      Пригнувшись, Прохор стал тихо пробираться по остаткам гати. Присмотревшись вперед, он понял, что костер горит в самом центре острова, между провалившихся крыш землянок.

      Гать была уже позади, и парень ступил на твердую почву. Стараясь унять зябкую дрожь, он проверил, не замочил ли он письмо пробираясь по болоту, но оно оказалось в целости.

      Костер горел уже не так ярко, и через довольно густой кустарник Прохор все же разглядел, что возле костра сидят какие-то люди. Их негромкий говор был еле слышен, и Прохор не мог разобрать слов, как ни старался.

      Одежда на парне почти просохла от ветра и источаемого им самим от волнения жара, и он опустился на небольшой пенёк, чтобы успокоить гулко бьющееся сердце.

      Успокоив и сердце, и голову, он почти ползком двинулся поближе к костру. Полянку, на которой были устроены землянки, окружал густой кустарник, дико разросшийся без руки человека и свившийся в зеленую стену.

      Прохор решил, что доползет до этого кустарника, который послужит ему хорошим убежищем, и он сможет тайком рассмотреть сидящих у костра.

      Но только он было двинулся вперед, как темная фигура метнулась ему наперерез. Навалилась на него сверху и прижала его к земле, крепкая ладонь зажала ему рот, а над самым ухом раздался тихий шёпот:

      – Коли жизнь дорога тебе, молчи!

      Глава 6.

      Прохор замер больше от неожиданности, чем от свалившейся на него фигуры, но не издал ни звука. Рука незнакомца отпустила его уста, а сам он отступил в сторону, пригибаясь к самой земле.

      Сделав знак рукой следовать за ним, незнакомец, не издав ни звука, тенью исчез в темноте. Прохор послушно последовал за незнакомцем и вскоре они оба оказались вдали от костра, под сенью раскидистой ивы на самом краю островка, где темнота была почти кромешной.

      Прохор еле разглядел, что незнакомец сел на небольшое бревно, лежащее под ивой, сам он тихо опустился прямо на землю.

      Глаза чуть пообвыклись к темноте, и он стал