Марьянина топь. Инна Истра

же у тебя красота такая? – спросила старуха. – Она же денег стоит немеряно. Али украл?

      – Скажешь тоже, украл! – довольно сказал Василь, наслаждаясь произведенным эффектом. – Мне ее подарила паненка Разумовская.

      – Это за что же паненки такие подарки мужикам делают? – прищурилась Кузьминична.

      – А вот жизнь я ей спас.

      – Ой ты!

      – Да, так вот. Пошли мы как-то под вечер с мужиками на речку. День хоть и осенний, а жаркий выдался, вот и решили ополоснуться после работы. Вышли на реку, а там лодка посредине плывет. Пани Разумовская с сестрой и дочкой изволят кататься. Ну, мы сели на берегу, ждем, когда уплывут. Пани с сестрой на плечи шали набросили, беседуют чинно, а паненка на носу лодки вертится, в воду смотрит. Я на траву прилег, глаза прикрыл – вдруг слышу крики, шум. Оказывается, паненка в воду упала, да камнем ко дну пошла. Пани кричит диким голосом, мужик, что греб, оторопел, весла бросил, сидит пень пнем и крестится. А от девчонки одни круги на воде остались. Ну я и бросился за ней. Раза три нырял, пока нашел да вытащил. Она уж посинела вся. На берег выволок, поперек колена положил, ну, откачал. К тому времени, как они весла свои по реке собрали, да к берегу приплыли, паненка уж в себя пришла. Сидит мокрая, дрожит, плачет. Ее в шали завернули, Степан ее на руки подхватил, да бегом в панскую усадьбу. Барыня с сестрой юбки подхватили и за ним. А мужик, что на лодке с ними плыл, стоит с нами, головой качает. Я ему говорю, что, мол, пеньком дубовым сидел, плавать что ли не умеешь? А он мне в ответ: «Может лучше бы она утонула, отмучилась быстрее. Чахотка у нее, доктора говорят, что помрет скоро».

      – Вот оно как, – вздохнула Кузьминична. – Ну знать не судьба ей была смерть в этот раз принять, не пришло ее время.

      – А через несколько дней, – продолжил Василь, – приехали к нам на бричке сам пан Разумовский с женой и дочкой. Подошел ко мне, поблагодарил, рубль дал!

      – Ишь ты! – ахнула старуха.

      – Да, так вот. А потом еще постоял, поговорил. Про семью расспрашивал. Пани с дочкой тоже подошли, слушали. А паненка и говорит: «Так у тебя дочка есть?». «Есть» – говорю. «Тогда передай ей от меня подарок, пусть помнит меня и молится за мою душу». И сует мне в руки эту куклу. Сунула, отвернулась и пошла к коляске. Я на пана с женой смотрю и говорю: «Что ж мне с куклой делать? Дорогая вещь-то?» Пани промолчала, а пан твердо так говорит: «Раз Яночка сказала – отдай дочке, значит так тому и быть».

      – Вот так история, – покачала головой Кузьминична. – Ишь какая паненка добрая, да с характером.

      – Да, – согласился Василь, – жаль только не жилец она на этом свете.

      Марьяна слушала рассказ отца, прижав руки к груди и не сводя глаз с прекрасной куклы. Потом медленно взяла куклу, покачала, как маленького ребенка.

      – Я на улицу пойду, покажу Агнешке двор, курочек, – сказала девочка.

      – Иди-иди, – торопливо сказала старуха.

      Как только Марьяна вышла за дверь, Кузьминична повернулась к Василю и сказала:

      – Послушай моего совета, Василь, уезжай отсюда, да подальше, увози дочку.

      Василь оторопел:

      – Ты