Марьянина топь. Инна Истра

домой, – попросила девочка.

      – Что ж, пойдем домой, гулена, – улыбнулась мать.

      – Я больше никогда не уйду со двора.

      – Вот и правильно. А то знаешь, как ты меня напугала?

      Анна с дочкой неторопливо шли по улице. Увидев стоящую возле хаты Олесю, Марьяна вздрогнула и попросилась к матери на руки. Анна подняла дочку, и та прижалась к ней, крепко обхватив ручками за шею. Ведьма мельком взглянула на Олесю, подумав про себя:

      – Ой, нечисто что-то с Олесиным двором. Неужто это она или сын ее Марьяну обидели?

      Олеся заметила взгляд Анны, сплюнула и тихо прошептала:

      – Черт бы побрал эту ведьму вместе с ее отродьем.

      Ни слова, ни полслова не спросила Анна у дочери о произошедшем. Умыла, переодела, накормила, да принялась за обычные дела. Весь день Марьяна не отходила от матери ни на шаг, при каждом удобном случае старалась обнять и прижаться к ней. Вернувшийся к вечеру Василь удивился такому поведению дочери.

      – Напугалась она чего-то, – ответила Анна мужу, – вот и сторожится дите.

      – Чего же она напугалась?

      – Я еще не знаю. Посмотрю в воду попозже.

      Василь недовольно хмыкнул, но возражать жене не стал. Он не любил, когда Анна колдовала, но узнать из-за чего у дочери испуг – вроде как нет в том ничего дурного.

      Ближе к ночи, уложив спать намаявшуюся за день Марьяну, Анна выгнала Василя из хаты и села ворожить. Она зажгла лучину, поставила перед собой большую миску с чистой водой. Бросив в воду три Марьяниных волоса, Анна наклонилась над миской, тихо прошептала заговор, кинула в воду щепоть сухой травы, помешала деревянной палочкой. Вода стала мутной, окрасилась в темно-зеленый цвет. Продолжая что-то тихо нашептывать, ведьма капнула в середину миски густой маслянистой жидкости из маленького черного пузырька. Вода вновь стала кристально чистой, только по краям чашки шипела и пузырилась черно-зеленая пена. В прозрачной воде Анна ясно увидела перекошенное злобой лицо Олеси. Через несколько мгновений видение пропало.

      – Ах, Олеся, Олеся, – прошептала Анна, – за что же ты мое дитятко так обидела?

      – Кто напугал Марьяну? – спросил Василь жену.

      – Да собака какая-то, – ответила Анна, – пустяки. Умою на рассвете, все и забудется.

      Через несколько дней у Олесиной коровы пропало молоко. Почуяв неладное, Олеся побежала в Борки к старой Кузьминичне. Та тут же заявила, что у коровы отбирают молоко.

      – Тянет кто-то молочко с твоей коровушки, – шепелявила старуха. У тебя утекает, а к кому-то притекает.

      – Что ж делать – то? Помоги! – попросила Олеся.

      Кузьминична усмехнулась. За штоф вина да два полотенца научила она расстроенную бабу, как вернуть молоко. Об этом случае узнала вся деревня, поскольку Олеся обвинила во всем Анну и костерила ее у колодца, не скупясь на бранные слова.

      С той поры и пошла между Анной и Олесей черная вражда. Обиды росли и множились, как снежный ком. Чтобы не случилось у Олеси: болели дети, переставали нестись куры, не поднимались хлебы в печи – во всем она винила Анну. И нельзя сказать,