Марьянина топь. Инна Истра

Духа, аминь, – пробасил батюшка и надел кольцо Василю.

      – Обручается раба божия Анна, – начал говорить Никодим, поворачиваясь к невесте, и запнулся.

      Невеста смотрела на него и слегка улыбалась. В черных глазах ведьмы таилась насмешка, словно играла Анна с малыми детьми в забавную игру, потешаясь с ними, принимая их правила. Только для них все было всерьез, а для нее – понарошку. Никогда еще отец Никодим не видел такого откровенного нахального взгляда у невесты и слегка опешил.

      – С рабом божим Василем, во имя Отца, Сына и Святого Духа, аминь – скороговоркой забормотал батюшка и торопливо надел кольцо на палец девушки.

      Анна перекрестилась, не отрывая взгляда от священника. Василь косился на нее, видел, как она смотрит на батюшку, и чувствовал себя очень неловко. Торжественность венчания нарушалась, таинство грозило превратиться в посмешище. Уловив смятение жениха, Анна опустила глаза, сделала вид, что внимательно слушает молитву о благословении обрученных. Пришло время главного момента церемонии – возложения венцов. Никодим первым перекрестил жениха, и со словами:

      – Венчается раб божий Василий с рабой божией Анной во имя Отца, Сына и Святого духа, аминь, – возложил венец на голову Василя.

      Второй венец батюшка одел невесте. Но не успел он отвести руки, как тяжелый убор начал медленно сползать набок. Анна стояла не шевелясь, не делая попыток поправить венец. Никодим подхватил падающий убор и снова, в сердцах, водрузил его на голову невесты. Послание апостола Павла о таинстве брака он начал читать сердитым голосом, стараясь не смотреть на молодых. Анна не сдерживала улыбки и насмешливо поглядывала на священника. Отец Никодим стал запинаться, глотать и путать давно знакомые слова. Больше всего на свете хотелось ему поскорее закончить церемонию, поэтому он даже не стал читать положенную в таких случаях главу из Евангелия от Иоанна о присутствии Христа на свадьбе в Кане. Батюшка торопливо благословил чашу с вином, трижды поднес ее жениху с невестой, быстрее обычного обвел молодых вокруг аналоя. Когда были сняты венцы, потушены венчальные свечи, и новоиспеченные супруги вышли из церкви, священник почувствовал облегчение, у него словно гора свалилась с плеч.

      – Уж не знаю ведьма она или нет, – говорил вечером батюшка Никодим матушке Агафье, – но есть в ней нечто бесовское, определенно есть.

      – Ведьма она и есть ведьма, – вторила ему матушка, – уж люди-то знают, врать не будут.

      Пока молодые венчались, мать Анны Христина собирала на стол. Она приготовила курицу, напекла пирогов, достала из бочки хрустящие соленые рыжики, поставила на стол бутыль мутной браги, купленную у Маньки Зубцовой. Новобрачные пришли голодные, уставшие, промокшие под мелким, холодным октябрьским дождиком.

      За столом, выпив почти всю брагу и захмелев, Василь задал жене вопрос, мучивший его полдня:

      – А что ты такое сделала с батюшкой в церкви, что он заикаться начал?

      Анна напряглась, искоса бросила осторожный взгляд на мать, но Христина,