Марьянина топь. Инна Истра

глупая баба о своей просьбе к Кузьминичне. Чуть было не проговорилась, вовремя прикусила язычок, сказать не сказала, но подумать успела.

      – Эх, если бы согласилась старуха порчу наслать на эту чертовку.

      И такой яркой, такой сильной была эта мысль, что ведьма уловила ее помимо своей воли, даже не собираясь читать Олесины думы. Отшатнулась Анна, не поверив себе поначалу. Но когда поняла, что это правда, почернела лицом, страшно глянула на Олесю. Той стало не по себе, запнулась она на полуслове, почуяла, что произошло что-то дурное, вот только непонятно было, где беда притаилась.

      Забыв про все свои дела, отвернулась Анна от Олеси и как в тумане, как в забытьи пошла домой. Такая черная злоба шла от Олеси, что ведьма своим шестым чувством почуяла беду и смерть, бродящие поблизости. Но когда Анна дошла до своей хаты, от ее растерянности не осталось и следа. Зло горели черные глаза, от ненависти перехватывало дыхание.

      – Смерти захотела? Будет тебе смерть,– тихо шептала Анна, – только твоя это смертушка будет, не моя.

      Весь оставшийся день провела Анна готовя месть. Был бы Василь рядом, то может заподозрил бы неладное, не допустил жену до злого дела. Да как нарочно подрядился он несколько дней назад на сенокос к зажиточному мужику, жил на лугах с товарищами и не ведал о надвигающейся беде.

      Глава 4

      Фроська очень торопилась. Изо всех сил бежала она по узкой тропинке через Зенин луг. Солнце еще не встало, все вокруг было окутано предрассветными сумерками, но уже светлело небо на востоке, и седой туман потихоньку сползал к реке.

      – Ой, Боженька, помоги,– шептала на бегу Фроська, – только бы мать не хватилась, только бы соседи не увидели.

      Эту ночку Фроська провела не дома, как положено юной незамужней девушке, а в душистом стогу, в объятиях синеглазого Михася. Холодна выдалась ночь, да горячи были поцелуи милого. Так и уснула Фрося, пригревшись в теплом сене, утомленная нежными ласками. Под утро привиделась ей мать, с вожжами в руках, Фроська со страху проснулась, огляделась – сон как рукой сняло.

      – Михась, Михась, – растолкала она парня, – утро уже!

      – Да и пусть, – Михась повернулся на другой бок и снова заснул.

      Конечно, он может спать – какой с парня спрос! А вот если мать заметит, что Фроська не ночевала дома, то непременно отлупит. И не дай Бог, кто из деревенских кумушек увидит девку, возвращающуюся под утро с гулянья – позору потом не оберешься. Потому и мчалась Фроська сломя голову. До дома было уж недалеко: всего то пробежать мимо Олеськиной ржаной полосы, перебраться по мостику через Янов ручей, а там задами, да огородами совсем рядом.

      – Ой!

      Фроська споткнулась, упала, больно ударившись коленкой об острый камешек.

      – Ой, лишенько!

      Камешек так неудачно попал под колено, что Фроська не смогла сразу встать – ногу пронзило острой болью. Девушка сидела на дороге, терла ушибленное место, от боли, страха и досады она чуть не плакала. Наконец встала, сделала несколько осторожных шажков. Нога болела,