Смута. Письма самозванки. Владислав Клевакин

речей царя. Самозванец поднял руку. По толпе прошел глухой гул.

      – Верите ли мне? – прохрипел самозванец.

      – Верим! – звонко отозвались польские гусары.

      Димитрий облегченно вздохнул и кивнул. Казаки и стрельцы, однако, предпочли промолчать.

      – Я – царь московский! – раздирая глотку, заорал Димитрий.

      – Царицу Марину приведите! – разнеслись меж стрельцов крики.

      – Пусть царица скажет! – заорали казаки.

      Лагерь вновь загудел. Казаки и гусары стали переталкиваться меж собой. Стрельцы в красных и зеленых кафтанах гулко гудели, хватались за рукояти сабель и бердышей. С деревянной сторожевой башни ухнула пушка. Из толпы польских гусар, прорываясь, вылез гетман Рожинский. Поправив кафтан и ремень, он встал напротив войска и закричал:

      – А ну кончай бузить! Сейчас царица выйдет.

      Димитрий наступил на ногу одному из казачьих атаманов:

      – За царицей посылали?

      Атаман, скривив морду, оскалился:

      – Еще час назад.

      Димитрий улыбнулся войску:

      – Будет сейчас царица. Собирается.

      – Поторопи ее! – Самозванец еще сильней вдавил свою ногу в ступню атамана.

      Атаман, сжав зубы от боли, прохрипел:

      – За волосы вытащу.

      Димитрий одобрительно кивнул.

      Марина стояла у зеркала. В ее руках находилось второе по счету письмо королю, после того как она оказалась в лагере самозванца. Не дожидаясь ответа на первое, она написала его, где особо подчеркнула свое бедственное положение. Но сейчас все зависело только от нее. Ей нужно лишь признать в этой пьяни, что еще вчера ночью валялась на царской постели, своего бывшего мужа Дмитрия, и многие ее проблемы развеются, как утренний туман в бескрайних полях Московии. Пусть этот Дмитрий не чета предыдущему, но с его помощью она сможет сохранить свой нынешний титул. Она – царица Московии. Законно венчанная. Ей не пристало опускаться до уровня простой польской шляхтички. Марина швырнула письмо на стол.

      «Письмо подождет. Может быть, оно и не понадобится…»

      Царица накинула черную прозрачную вуаль на лицо и решительно шагнула к двери.

      Тушинский лагерь разразился радостными воплями.

      – Вот она, царица московская! – раззявил рот один из казаков, люто бросавший косые взгляды в сторону польских гусар. Поляки, увидев Марину, довольно отвесили поклон. Их нахождение в Тушинском лагере обретало законную форму. Теперь уже поляки довольно скалились в сторону казаков. Некоторые из стрельцов, перешедшие на сторону самозванца, остервенело плевались, не увидев в царице Марине Юрьевне ничего русского.

      – Полячка и еретичка, – бубнил один из казаков, поддерживаемый приятелями.

      Стрельцы на случай, если между ляхами и русскими возникнет свара, тайком подсыпали порох в замки пищалей и засовывали в ствол тугие свинцовые пули. Казаки крепко сжимали рукояти сабель в ножнах, готовые выдернуть их по первому сигналу атамана. Все были рады и все были готовы к неизвестности.

      «Если