Я, бабушка, Илико и Илларион. Нодар Думбадзе

и ушла.

      Бежана проводил ее взглядом и обратился ко мне:

      – Ну как, выходит она за Датико или нет?

      – За какого Датико?!

      – За бригадира Датико, какого же еще! Недавно встретил я его в лесу. Ого! Обвешан оружием, как николаевский стражник! Он по секрету сказал мне, что его прислали сюда по сверхсекретному заданию правительства и что об этом нельзя никому говорить!..

      – А ты что?

      – Что «что»? Я сообщил двум доверенным лицам – нашему председателю и Бадрии, который в милиции работает. Они ведь партийные, им можно. Они не выдадут… А впрочем, мне-то что!.. У меня другое к тебе дело, Сосойя!

      – Что за дело, Бежана?

      – Понимаешь, человек один там, в плантации… Не знаю, что с ним делать…

      – Какой человек? О чем ты, Бежана?

      – Ты что, Сосойя, перестал понимать грузинскую речь? Говорю тебе – там, в чайной плантации, у меня человек!

      – Кто он такой?

      – А я почем знаю?

      – Спросил бы его!

      – Спрашивал! А он молчит! Лежит с закрытыми глазами, улыбается и молчит.

      – Дышит?

      – Не знаю.

      – Может, он мертвый?

      – Дурак! Где ты видел улыбающегося покойника?

      – Так что же с ним?

      – А я почем знаю!

      – Что же ты знаешь, болван! – взорвался я.

      – Сегодня воскресенье, завтра будет понедельник! Это я знаю!

      – Ох, Бежана, беда мне с тобой!.. Идем, покажи, где этот твой живой мертвец!

      Бежана встал и пошел, напевая свою любимую:

      Минадора черноокая,

      Ты звезда моя далекая…

      Мы миновали несколько домов, свернули на тропинку и подошли к раскинувшейся на склоне плантации чая, вдоль которой тянулся ряд тунговых деревьев.

      – Во-он там, под последним тунгом! – показал Бежана рукой.

      Я сбежал по склону и остановился как вкопанный у дерева.

      В высоких зарослях папоротника лежал исхудалый, мертвенно-бледный, заросший бородой русский мужчина в военной гимнастерке. Я нагнулся, приложил ухо к груди незнакомца и уловил слабое биение сердца. Я дотронулся рукой до его щеки – она пылала жаром.

      – Когда ты нашел его, Бежана?

      – Утром.

      – И молчал до сих пор?!

      – Я сразу же побежал к тебе, дорогой мой, но по дороге забыл… Плохо без сахара, Сосойя! Люди стали забывчивыми… Вчера утром встретил я Аквиринэ… Посмотрела она на меня, улыбнулась, а поздороваться забыла… Говорят, что…

      – Ладно, ладно!.. Помоги-ка поднять его! Видишь, умирает человек!

      Бежана в два счета сгреб мужчину.

      – Куда его?

      – Домой!

      – Ты что, ошалел? Покойников выносят из дома, а я его понесу домой?

      – Да не к тебе! К нам домой!

      – К вам – пожалуйста!

      Бежана несколько раз подбросил мужчину на руках, обнял его поудобнее и стал вприпрыжку подниматься по склону, приговаривая:

      – Нно-о-о, лошадка, нно-о-о… А как его зовут? – спросил вдруг он меня.

      – Откуда мне знать?

      – Сосоин русский он! Сосоин русский! – нашелся Бежана.

      Мы