Я, бабушка, Илико и Илларион. Нодар Думбадзе

чье-то дыхание и чувствовал, что это дыхание всегда будет со мной, всю жизнь. Я не оглядывался, но знал, что это Мери, моя Мери, озарившая темную комнату светом. Потом я все же оглянулся. Оглянулся, чтобы увидеть этот свет и в его лучах моего Илико, моего Иллариона и мою бабушку…

      Я вижу солнце

      Перевод З. Ахвледиани

      Тетя

      Кедровка на сухой ветке шпанской вишни пела так самозабвенно, с таким упоением, что тетя прервала работу, вынесла во двор треногий стульчик, уселась под деревом и обратилась в слух. Я прилег тут же на траве и закрыл глаза. Кедровка пела не переводя дыхания. Я стал было молча, про себя повторять нехитрый мотив птичьего напева, но мне не хватило воздуха. А кедровка продолжала свистеть, временами поглядывая искоса на катившееся к закату солнце. Огромное, красное, похожее на медное блюдо, светило медленно опускалось к горизонту, и разбросанные в долине Супсы[43] деревни под его лучами алели, словно охваченные пламенем.

      – Кето! – раздался крик у ворот.

      Кедровка умолкла.

      – Coco!.. Сосойя! – повторил тот же голос.

      – Кто там? Входите! – ответил я недовольно и встал.

      Во двор вошел бригадир нашего колхоза Датико.

      – Здравствуйте! – приветствовал он нас.

      – Здравствуй! – ответила тетя. – Заходи!

      Тетя направилась к кухне[44], Датико последовал за ней, а я снова прилег и взглянул на дерево, где только что сидела кедровка. Но ее и след простыл.

      Я встал и пошел на кухню. Бригадир, горячо о чем-то толковавший с тетей, при моем появлении умолк. А тетя так и осталась сидеть – обхватив руками колени и уставившись в затухающий в камине огонь.

      Бригадир достал из кармана кисет, свернул цигарку, прикурил от тлеющей головешки. В кухне запахло горьким, вонючим табаком.

      – Сосойя, будь другом, дай напиться! – попросил меня бригадир.

      Я взял кувшинчик с водой.

      – Да нет, принеси-ка свеженькой!

      Я вышел во двор.

      Когда я вернулся, Датико опять о чем-то говорил тете и опять вдруг замолчал.

      Я налил воду в стакан, подал бригадиру.

      Он нехотя выпил.

      – Налить еще?

      – Нет, спасибо.

      – Чего там! Налью еще…

      Тетя улыбнулась.

      – Нет, нет, достаточно! – Датико помолчал, потом вдруг обратился ко мне: – Сосойя, посмотри, на кого это там собака лает?

      – А пусть себе лает… Если гость, позовет.

      Датико помялся. Потом решился:

      – Слушай, Сосойя, будь человеком, выйди на минутку, дай поговорить с Кето!

      – А я мешаю? Говори при мне! – ответил я и уселся так прочно, что сдвинуть меня с места смогли бы разве только вместе со стулом.

      – И это ты называешь уважением младшего к старшему, хозяина – к гостю?! – Бригадир взглянул на меня так, что я понял: не будь здесь тети, он с удовольствием оборвал бы мне уши.

      – Какой ты гость? Торчишь здесь каждый божий день!

      – Замолчи, Сосойя! – прикрикнула на меня тетя.

      – На

43

Супса – название реки.

44

Характерный для Западной Грузии жилой дом (ода) обычно строится двухэтажным. В нижнем этаже расположена кухня, в верхнем – жилые комнаты.