Я, бабушка, Илико и Илларион. Нодар Думбадзе

моей жене и детям подарки и книги. И бабушке привезу подарки, такие подарки, что она будет плакать от радости.

      А еще я привезу подарки Илико и Иллариону, такие подарки, что они не посмеют надо мной смеяться. Я поеду к тете Марте и отвезу ей подарки от бабушки, и тетя Марта тоже заплачет от радости.

      А потом я поселю в моем доме всех – Илико, Иллариона, тетю Марту. Мы будем жить вместе. У меня будет много детей, внуков, правнуков. Нас будет много, очень много, целое село. А потом нас станет еще больше, и весь мир будем мы. Мы никогда не умрем, мы будем жить вечно…

      Так думаю я, Зурикела Вашаломидзе, и бодро шагаю по тропинке, ведущей к нашему селу. Тропинка круто взбирается в гору. Я добираюсь до самой верхушки, сажусь на камень и вижу как на ладони все наше село, вижу наш двор. Над моим домом вьется сизый дымок, но бабушки во дворе не видно. Я долго сижу и жду, потом бегу вниз по склону.

      – Бабушка-а-а!

      Ответа нет. Я взбегаю по лестнице. Кругом тишина. Я захожу в комнату. В комнате полумрак. На кровати лежит бабушка. Я наклоняюсь к ней – она спит.

      На цыпочках выхожу на балкон и вижу Илико и Иллариона.

      – Здравствуйте! – улыбаюсь я им.

      – Здравствуй! – вяло отвечают они.

      – Что с вами?

      – Вчера вечером ей стало плохо… Думали, не протянет до утра… Телеграмму получил?

      – Какую телеграмму?

      – Плохо ей было, умирала… – выдавил Илико. Я рванулся к двери. – Не ходи, пусть поспит…

      Я покорно присел.

      …Бабушка проспала до вечера. Вдруг она открыла глаза и уставилась на меня. Долго-долго смотрела, потом тихо спросила:

      – Илларион, я во сне, или это на самом деле мой мальчик?

      – Это я, бабушка! – сказал я и припал к груди бабушки.

      – Приехал, дорогой? Сердце, наверное, почуяло? А ты как думал? Вот и мой черед настал… Илико, накормили ребенка?

      – Накормили, Ольга.

      – Вином угостили?

      – Не захотел…

      – Почему, сынок? Иди выпей. Для тебя оно… Пей на здоровье… И угости соседей на моих поминках…

      – Что ты говоришь, бабушка?

      – Вот и подбородок уже задрожал… Эх ты, дурачок!.. Спета моя песенка… И правильно. Семьдесят три года – срок немалый… Хватит с меня… И все же, прости меня Господи, не насытилась я жизнью… Таково, видно, сердце человеческое. Пожить бы еще немного…

      – Полно, Ольга, да ты еще с десяток таких, как мы, переживешь, – попытался пошутить Илларион.

      – Илларион Шеварднадзе, утри-ка сперва слезы, а потом шути… Окончил университет, сынок? – спросила она меня.

      Я достал из кармана диплом и протянул бабушке. Она любовно погладила диплом, потом передала его Иллариону и попросила прочесть, Илларион прочел и вернул диплом. Бабушка долго молчала, по вискам ее тоненькой струйкой текли слезы. Потом она возвратила диплом мне и сказала:

      – Теперь сядь и выслушай меня, сынок… Не дотяну я до утра. Благодарю Бога, что он не дал мне умереть до твоего приезда. Завещания я не писала, но