Ф. А. Абрамов. Сборник. Федор Абрамов

сказала:

      – Ну теперь сказывайте вы, работнички дорогие.

      Никто не говорил. Сидели понурив головы, молчали.

      – Что же, так и будем в молчанку играть? – снова спросила Анфиса.

      – Ты его спрашивай, – кивнула Марфа в сторону бригадира. – Чего к нам пристала?

      Федор Капитонович, давно уже искоса присматриваясь к председателю, решил: «Знает», – и пошел напролом:

      – Беда с нашим братом. Ладу нету, кусок изо рта рвем…

      Ему не дали договорить:

      – Это у тебя-то кусок изо рта рвем?

      – Вырвешь, как бы не так, зубы сперва обломаешь!

      – Двенадцатый год колхоз потрошишь, – видим, не слепые!

      – Да что же это, Анфиса: мы тут убиваемся, а он об корове своей…

      – Да уж так: для кого война, а для кого мошна!

      Кричали, препирались еще долго, а потом женки в один голос: замену давай!

      – Ну, раз так… – сказала Анфиса, – снимать будем.

      Федор Капитонович приготовился было ко всему, но этого все же не ожидал. С секунду он сидел как громом пораженный, потом вскочил на ноги, заметался, замахал руками:

      – Это меня-то снимать? Ты меня ставила? С первого дня колхозной жизни… Про меня в газетах печатали… премии давали… Да за такое дело… Ты с весны на меня зуб держишь – союзки забыть не можешь…

      Анфиса, бледнея, оглядела его снизу доверху.

      – Да русский ли ты человек? – еле слышно прошептала она.

      – Я в район поеду, я покажу, как над стариком измываться…

      И Федор Капитонович, с неожиданной для него резвостью, побежал к избе.

* * *

      После ужина Софрон Игнатьевич, улучив удобную минуту, подал Анфисе знак: отойдем в сторону.

      Росистой тропинкой прошли к речке, присели на сухую валежину. Софрон Игнатьевич отломил ветку, подал Анфисе: отмахивайся, мол, от мошкары. Затем, нагнувшись, стал свертывать цигарку, потом долго выбивал кресалом огонь.

      – Ты это зря, Петровна, – заговорил он наконец глухо, – зря все затеяла.

      Анфиса ждала.

      Софрон Игнатьевич жадно затянулся несколько раз подряд, резко отбросил цигарку, рассыпавшуюся искрами:

      – Зря, говорю, в бригадиры назначила… – Подумав, он круто повернулся к ней лицом: – Знаешь, кто я?

      – Ты что-то сегодня загадками. Слава богу, век живем…

      – Я не про то… В общем, так… в белых год служил… слыхала?

      С заросшего седой колючей щетиной лица на нее в упор, не мигая, смотрели усталые, измученные глаза.

      – Смотри, чтоб худа не было… пока не поздно. – Софрон Игнатьевич отвернулся. – Так-то один раз в лесу назначили меня групповодом… Знаешь, что было? Секретаря ячейки чуть из партии не вышибли… А сейчас, сама знаешь, война…

      Долго молчали. Над потемневшим лесом всходил бледный месяц, в кустах за рекой отфыркивалась лошадь.

      – Мало ли чего когда было, – сказала Анфиса.

      – А все-таки ты подумай… худа не хочу…

      – Ладно, я в ответе буду, – сказала, вставая, Анфиса.

      Глава двадцать шестая

      Пока