Ф. А. Абрамов. Сборник. Федор Абрамов

заляпанная грязью кобыла, почувствовав близость жилья, встряхнулась, замотала головой. Анфиса ехала некошеной пожней – трава билась ей в колени. Она поглядывала по сторонам, присматривалась к знакомым местам и с трудом узнавала их. Куста-то, куста-то сколько – все пожни затянуло. А избушка – осела, скособочилась. У Калинкина родничка она призадержала лошадь, вздохнула. Бывало, сюда в жару за ключевой водой бегали. А теперь ни тропочки, ни самого родничка. Ольшаник да ивняк в небо упираются.

      У избы, на варнице, меж двух плотно приваленных друг к другу сушин, тлел дымок, – за недостатком спичек огонь поддерживали круглые сутки. На деревянных крюках – черные, продымленные котелки, чайники; на столе, сколоченном из толстых плах, – посуда, ложки, берестяные туески.

      С трудом расправляя занемевшие ноги, Анфиса разнуздала кобылу, вытерла ее травой и, стреножив, пустила на волю. Потом постояла, поглядела еще вокруг и пошла к людям.

      Тропинка от избы сразу же спускается к речонке, наглухо заросшей кустарником, затем, часто пересекая ее, петляет мысами да иссадами – низкой заливной бережиной Анфиса шла свежевыкошенными пожнями, подсчитывала стожки, еще не успевшие почернеть снаружи, часто запускала в них руку, проверяла сено на нюх. И по мере того как она продвигалась вперед по душистым пожням, все отчетливее и отчетливее становилось вжиканье и перезвон кос. Скоро, перейдя вброд речку и раздвинув кусты, она увидела и самих косцов.

      Впереди, отваливая покосище, без шапки, без пояса, с выпущенной рубахой, спокойно и деловито вышагивал Софрон Игнатьевич, за ним со всего плеча рубила Марфа Репишная, за ней, играючи, вприпляску, шла Варвара в белом переднике, за Варварой – Дарья, Аграфена.

      Захваченная зрелищем дружной работы, Анфиса не выдержала, вся подалась вперед:

      – Э-гей!..

      И только тут, заново окидывая пожню радостными, широко разбежавшимися глазами, она заметила Федора Капитоновича. Предусмотрительно облачившись в белый холстяной накомарник, Федор Капитонович мелкими шажками семенил по краю пожни возле кустов, замерял двухметровкой скошенную площадь.

      У Анфисы неприятно кольнуло в сердце, но женщины, завидев ее, уже подняли крик на всю пожню:

      – Женки, кто приехал-то!

      – Да ведь это Анфиса! Анфиса наша!.. – и, побросав косы, побежали ей навстречу.

      Марфа на ходу, не здороваясь, забасила:

      – Что на фронте деется?

      У Анфисы сразу пропала всякая радость от встречи.

      – Воюют…

      – Знаем, что не овец пасут. Как воюют?

      – Все по-старому…

      – Отступают? Куда же дальше? Ведь и у России край есть! – И Марфа круто повернула назад.

      – Ты хоть бы о доме своем спросила! – крикнула вдогонку ей Анфиса.

      Марфа обернулась, свирепо сдвинула брови:

      – Небось стоит? Не улетел? – Она схватила косу и, поплевав на руки, с ожесточением, с шумом врезалась в траву.

      – Экая сумасшедшая, – укоризненно покачала головой Варвара. – Вот завсегда так: наорет,