Четыре пьесы. Комнатная девушка ■ Так уж случилось ■ Отель «Монплезир» ■ Логика сумасшедшего. Александр Жабский

Ну да. Девочки так и делали.

      ИЛЛАРИЯ. Это ваше условие? И иначе нельзя?

      ДОБРОРАДОВ. Не то чтоб условие… Впрочем, да, условие. Пока без трусов вас не увижу – не найму.

      ИЛЛАРИЯ. Значит, та, у которой что-то лучше окажется под трусами, и будет у вас работать?

      ДОБРОРАДОВ. Можно сказать и так.

      ИЛЛАРИЯ. А качество уборки там, тщательность, отношение к делу… Не хотите проверить?

      ДОБРОРАДОВ. Я не сомневаюсь, что вы все трое одинаково аккуратны, старательны и чистоплотны.

      ИЛЛАРИЯ (хмыкает). Если бы! У Ирки вечно в тумбочке раскардач, да и постель меняет редко. А уж дежурство по комнате у неё принимать – лучше повеситься. Такая замазурка!.. Инга, правда, аккуратистка, тут мне с ней трудно соперничать. Так что, правда раздеваться нужно или это вы так пошутили?

      ДОБРОРАДОВ. Да нисколечко не шучу. Вот, сажусь в кресло и начинаю любоваться вашим стриптизом. Очень надеюсь, ваше тело окажется не хуже Ирочкиного.

      ИЛЛАРИЯ. Знаете, я не ханжа. Не девушка уже порядочно времени. И у мужчины-гинеколога бывала. И мужчина-хирург вырезал мне аппендикс. Так что мужские глаза на моём теле бывали. Но они были там вынужденно, хотя может и с превышением необходимого уровня обозрения. А что бы так вот, чуть ли не шоу… Нет, я не стану перед вами раздеваться. Это же проституция какая-то, сами, что ли, не сознаёте?!

      ДОБРОРАДОВ. Да ну, бросьте!

      ИЛЛАРИЯ. Нет, в самом деле. Я же таким образом, выходит, продаюсь. И что с того, что лишь визуально, а не по полной – это уже детали. Нет, продавать своё тело – до такого я никогда не опущусь. Вы уж простите, но я пойду. Найду какую-нибудь другую работу. Или такую же, но где мне не предложат снимать трусы. Да, нам с моим Матвеем край как нужны деньги – но не такой же ценой. Нет-нет, простите. И до свидания!

      ДОБРОРАДОВ. До свидания. Выход найдёте? Не забудьте захлопнуть за собой дверь.

      Картина 5-я.

      Снова комната в общежитии. На своих кроватях, кто сидит, кто лежит, Ирина и Инга, а в ногах постели Илларии примостился Матвей.

      ИРИНА. Ты не ждал бы, Матюша: она сказала, у родных переночует – ей там близко совсем.

      МАТВЕЙ. Чёрт, знал бы, так сразу поехал бы к ним…

      ИНГА. Ты же говорил, тебя там вроде бы не очень-то привечают.

      МАТВЕЙ. Но и не прогнали бы. Ларькины предки знают, что мы собираемся пожениться, как институты закончим. Мы же с ней в одном классе учились – класса, кажется, с пятого или шестого.

      ИРИНА. Я тоже со многими училась – и что же, мне замуж за них обязательно выходить?

      ИНГА. Не зуди. Причём тут ты?

      ИРИНА. Да верно, конечно… Просто эти смотрины занозят… Какие-то странные. И дед этот странный: не поймёшь, чего хочет.

      ИНГА. Что мужик хочет от баб, а, Матюха? Может с нами поделишься гендерными закидонами?

      ИРИНА. В том-то и дело. Он, конечно, даже не третьей молодости, но мужчина же всё-таки, а как сказала ему, давай, мол, я тебе ребятни нарожаю, так сразу же и пятками назад.

      МАТВЕЙ. Что прямо так и заявила?

      ИРИНА. Ну да. А что такого? Он, думаешь,